Глава 18
Небольшой частный самолет, совершив посадку в аэропорту Шарлотсвилла-Албемарла, покатил по рулежной дорожке. Было уже почти десять часов вечера, и аэропорт готовился к закрытию. На самом деле приземлившийся «Гольфстрим-V» был в этот день последним прибывшим рейсом. У здания аэровокзала ждал лимузин. Три человека быстро вышли из самолета и сели в роскошную машину, которая тотчас же тронулась и через несколько минут уже ехала на север по шоссе номер 29.
В салоне лимузина женщина сняла очки и положила руку на плечо своей дочери. Затем Лу-Энн Тайлер откинулась на спинку сиденья и глубоко вздохнула. Дом. Наконец-то они вернулись в Соединенные Штаты. Все эти годы, строго расписанные заранее, остались позади. В последнее время Лу-Энн почти ни о чем другом не думала. Она взглянула на мужчину, сидящего напротив. Тот смотрел прямо перед собой, его толстые пальцы выстукивали по стеклу машины мрачный ритм. Чарли выглядел озабоченным, и он действительно был озабочен, но ему удалось изобразить улыбку, подбадривая Лу-Энн. Что-что, а все эти десять лет он неизменно поддерживал ее.
Положив руки на колени, Чарли вопросительно склонил голову набок.
— Боишься? — спросил он.
Молча кивнув, Лу-Энн перевела взгляд на десятилетнюю Лизу, которая, сев в лимузин, сразу же привалилась к матери и забылась измученным сном. Путешествие было долгим и изнурительным.
— А ты? — спросила Лу-Энн.
Чарли пожал широкими плечами.
— Мы подготовились как могли; мы знаем, чем рискуем. А дальше просто будем с этим жить. — Он снова улыбнулся, на этот раз уже искренне. — Все будет хорошо.
Лу-Энн улыбнулась ему в ответ. Лицо у нее осунулось, глаза глубоко запали. За прошедшие десять лет им троим пришлось многое перенести. Лу-Энн ничего не имела против того, что ей больше никогда не придется подниматься на борт самолета, проходить таможенный контроль, никогда не придется гадать, в какой стране она сейчас находится, на каком языке ей нужно пытаться кое-как связать пару слов. Пусть до конца жизни самым долгим путешествием, которое ей предстоит совершить, будет прогулка пешком до почтового ящика или поездка в ближайший супермаркет. Господи, если б только все было так просто! Слегка поморщившись, Лу-Энн рассеянно потерла виски.
Чарли быстро понял, в чем дело. С годами у него выработалась повышенная чувствительность к едва уловимым сменам ее настроения. Он долго смотрел на Лизу, убеждаясь в том, что она крепко спит. Удовлетворившись, отстегнул ремень безопасности, подсел к Лу-Энн и тихо произнес:
— Он не знает, что мы вернулись. Джексон ничего не знает.
— Мы не можем знать это наверняка, Чарли, — прошептала в ответ она. — Полной уверенности не может быть ни в чем. Господи, я даже не знаю, кого боюсь больше, — полиции или его. Нет, неправда. Знаю: его. Я без колебаний предпочту ему полицию. Он приказал мне никогда не возвращаться сюда. Никогда. И вот я вернулась. Мы все вернулись.
Накрыв ее руку своей, Чарли произнес как можно спокойнее:
— Если б Джексон знал, тебе не кажется, что он остановил бы нас значительно раньше? Мы выбрали кружной путь. Пять стыковочных авиарейсов, поездка на поезде, четыре страны; мы петляли по всему миру, добираясь сюда. Джексон ничего не знает. И ты понимаешь, что даже если он узнает, ему будет все равно. Как-никак прошло десять лет. Срок действия соглашения истек. Какое теперь ему может быть до тебя дело?
— Почему он вообще делает то, что делает? Ответь мне. Да просто потому, что так хочет!
Вздохнув, Чарли расстегнул пиджак и откинулся на спинку сиденья.
Повернувшись к нему, Лу-Энн ласково погладила его по плечу.
— Мы вернулись. Ты прав: мы приняли решение и должны его выполнять. Я не собираюсь кричать на весь мир, что я снова здесь. Мы заживем тихой, спокойной жизнью.
— В роскоши. Ты видела фотографии дома.
— Он просто прекрасен, — кивнула Лу-Энн.
— Старинный особняк. Площадью около десяти тысяч квадратных футов. Он уже давно был выставлен на продажу, но поскольку за него просили шесть миллионов, неудивительно, что он долго не продавался. Я скажу тебе вот что: нам очень повезло, что мы в конечном счете выложили всего три с половиной миллиона. Но мне пришлось здорово торговаться. Хотя, конечно, еще миллион мы вбухали в ремонт. Который продолжался почти четырнадцать месяцев, но время у нас было, правда?
— И уединенный?
— Очень. Примерно триста акров, плюс-минус, как говорится. Из них около ста акров — это «просторная лужайка», как было написано в рекламном проспекте. Я родился и вырос в Нью-Йорке и никогда не видел столько зеленой травы. Очаровательное плато Пидмонт, штат Вирджиния, как не переставал повторять агент по недвижимости на протяжении тех поездок, которые я совершил, подыскивая подходящий дом. И это самый красивый дом из всех, что я видел. Правда, пришлось изрядно потрудиться, чтобы привести его в надлежащий вид, но я пригласил толковых людей, архитекторов и дизайнеров. На участке полно вспомогательных построек: сторожка, конюшня на три лошади, пара коттеджей — кстати, свободных, я не представляю, зачем нам нужны арендаторы. Кстати, такое есть во всех больших поместьях. Там есть бассейн, Лиза будет в восторге. Свободного места уйма, можно будет устроить теннисный корт. И не только. Но вокруг густой лес. Поместье словно обнесено частоколом. И я уже начал подыскивать фирму, которая поставит забор с воротами вдоль границы, выходящей на дорогу. Наверное, этим следовало заняться раньше.
