Инициировав личную дипломатию, Кристина, однако, скоро поняла, что в своих происпанских увлечениях зашла слишком далеко[75], и поспешила отступить, заверив голландского посла и французского резидента в своей неизменной дружбе. Тогда, в свою очередь, стал беспокоиться Пиментелли дель Прадо. Обнаружив заигрывания королевы с голландским и французским представителями, он стал подозревать Кристину в неискренности и двойной игре. Он знал, что нарушение мира с Гаагой означало бы для Испании, уставшей от войны с Францией, подлинную катастрофу.
В конечном счёте между ним и королевой, по всей видимости, произошло объяснение, в результате которого Пиментелли дель Прадо узнал о далекоидущих личных планах королевы. Кризис был преодолён, а к февралю 1653 года доверие было восстановлено. Патер Малинес, генерал Пиментелли и его священник Шарль Александр Мандершейдт приступили к согласованию с королевой последних деталей её перехода в католическую веру. Достоверно известно, что Пиментелли дель Прадо в такой роковой для королевы час на свой страх и риск предложил ей долгожданные гарантии короля Испании. Было также решено, что засидевшийся в Швеции Малинес должен был вернуться в Рим, но по пути заехать в Мадрид и детально проинформировать обо всём Филиппа IV. В мае 1653 года он отправился в путь.
Сам Пиментелли дель Прадо, рискуя навлечь на себя немилость Филиппа IV, не посвятил в суть дела испанскую администрацию и дипломатию ни в Антверпене, ни в Брюсселе и стал готовиться к отъезду. Нужно было торопиться, чтобы обо всём самому проинформировать Мадрид. Его путь лежал через моря, но ни денег, ни судна в его распоряжении не было. Выручила Кристина. Она приказала снарядить для него фрегат «Геркулес» с семьюдесятью орудиями на борту и, несмотря на пустую казну, не обращая внимания на вопли шведов о «засилье иностранных проходимцев», выдала ему на дорожные расходы 20 тысяч крон. Она устроила генералу по-истине королевские проводы. При убытии из Стокгольма генерал Пиментелли дель Прадо произнёс многозначительную фразу, укрепляющую версию тех, кто предполагал в нём любовника Кристины: «Расставание с королевой смерти моей подобно!» Но может быть, он имел в виду возможное недовольство Филиппа IV его самовольным отъездом из Швеции?
Вслед испанцу одновременно неслись крики ликования и проклятий: шведы радовались, что одним папистом в стране стало меньше, но проклинали его, потому что он был католиком. Каково же было разочарование народа, когда «Геркулес», попав в шторм, получил течь и вернулся обратно в Гётеборг! Каково было изумление и разочарование Кристины, когда генерал вдруг появился на берегах озера Веттерн в Вадстене, где она присутствовала на похоронах супруги герцога Адольфа Юхана! Она предложила ему немедленно продолжить путешествие по суше, чтобы не опоздать в Мадрид. Но в это время оставшийся в Стокгольме за генерала патер Мандершейдт сообщил о поступлении от Филиппа IV эстафеты, предписывавшей Пиментелли дель Прадо оставаться в Стокгольме до особого указания. Появление Пиментелли вместе с Кристиной в шведской столице вызвало несказанное удивление и властей, и иностранных дипломатов.
Было решено вместо Пиментелли дель Прадо отправить в Мадрид доминиканского монаха Хуана Баптиста Гуэмеса, входившего в состав копенгагенского посольства Испании. Теперь по-королевски путешествовал каплан. «Геркулес» починили, и в конце сентября 1653 года он понёсся с монахом и попутным ветром к берегам Испании. Потом в Антверпене Гуэмес примет от Кристины отречение от лютеранской веры и на какое-то время станет её исповедником.
Пиментелли дель Прадо с Мандершейдтом оставались в Стокгольме почти до самого дня сошествия Кристины с престола. Падре Мандершейдт оставил потомкам словесный портрет Кристины, составленный им накануне её отречения. Обращает на себя внимание его наблюдение, что королева последнее время не обращала внимания на свой внешний вид. Каким-то образом иезуиту удалось подсмотреть, что её сорочка была измазана чернилами, а бельё порвано.
А патер Малинес ещё в июле добрался до Мадрида и вручил письмо Пиментелли дель Прадо министру иностранных дел де Аро и Филиппу IV. По прочтении документа король дал указание немедленно отозвать Пиментелли из Швеции, и испанский курьер снова вступил в борьбу с расстоянием и временем[76]. Завершающий этап «вербовки» королевы Швеции иезуиты всё-таки поручили провести Филиппу IV. Подробностей своей миссии испанцы нам не оставили.
В апреле — мае 1653 года Кристину навестил П. Шану. Он приехал из Любека по указанию недавно вернувшегося из эмиграции кардинала Дж. Мазарини. Панические письма резидента Пике министру иностранных дел Э. Ш. де Ломени-Бриану возымели действие, и кардинал попросил Шану сделать собственное заключение о положении в столице и намерениях королевы Кристины.
Шану нашёл Кристину сильно изменившейся. Она встретила его холодно, от былого доверия между ними не осталось и следа. Тем не менее она заверила его в том, что традиционное дружеское отношение Швеции к Франции осталось неизменным, и Шану поспешил обрадовать этим известием Версаль. Проницательность на сей раз изменила французу: королева поменяла-таки своё отношение к Франции, но, к счастью для него, дни Кристины на троне были сочтены, и отношения Швеции с Францией в конечном итоге не пострадали.
Именно в это время королева поставила в известность и Шану, и Бурдело о своих планах перейти в католичество и покинуть трон. Причина для этого была очевидной: успех миссии Малинеса и Пиментелли дель Прадо в Мадриде был не велик, и Кристине могла понадобиться материальная помощь со стороны Франции. К тому же расчётливая королева не хотела односторонней зависимости от Испании и надеялась на пожизненную ренту из Франции. Часть денег она предполагала взять из невыплаченных Францией субсидий Швеции во время Тридцатилетней войны, а другую часть пополнить за счёт продажи Франции шведского военно-морского флота. Королева была готова на всё, лишь бы обеспечить выполнение задуманного. П. Шану обещал сделать для неё всё возможное. К счастью для шведов, до продажи флота дело не дошло, и проблема, как мы увидим, разрешилась иным способом.
По приезде в Париж Шану принялся хлопотать за королеву Кристину, но Мазарини вопрос о выплате Кристине пособия постарался затянуть и вообще похоронить. К удивлению Шану, кардинал пошёл королеве навстречу в деле Бурдело и наградил того аббатством.
1653 год выдался ужасным.
