Она не хочет, чтобы Митяй сидел с ними за столом. Она хочет вызвать Аркадия в другую комнату и сказать ему, чтобы не верил Митяю, чтобы выложил Митяю, что и так Договор с Генри — грабительский. Но она ничего не говорит, просто уходит из спальни, прихватив одежду, и буквально падает в объятия Бажена.
У неё есть брат! Её брат защитит их с Аркадием от Митяя.
Бажен неподвижен. Его ладони на её спине горячи.
Она отстраняется, застеснявшись своего порыва и удивившись ему. Разглядывает Бажена.
— Ты совсем другой! Ты совсем взрослый! Ты что, ещё вырос?
— У меня всё готово, идите! — зовёт мама. — Пируем!
На столе кукурузные лепёшки, фрукты, мамины копчёности и соленья. Банки с мясом ягнят — новые. Любины?
— Я сам делал жаркое, — словно услышал её мысли Бажен. — Так что ешьте спокойно. Всё мамино я вывез из-под вражеского обстрела, — улыбается он.
— Ну, и отхватил ты, Аркашка, квартиру! Не кухня, ресторан! В прошлой едва втроём помещались, а тут сколько угодно можно столов поставить! И родственничков отхватил — так заботятся о тебе, сплошные деликатесы!
Завидует Митяй, юлит, лжёт, подлизывается, усыпляет Аркашину бдительность. А Аркаша ничего не замечает, гордо улыбается, угощает Митяя, да ещё и с просьбой обращается:
— Митяй, я хотел бы брату найти дело.
Почему опять верит ему?
— Такому человеку… да я… что хочешь. Конечно, найдём. С его помощью приберём Молдавию и Украину. Пусть хозяйничает там. А ещё я для него наведу мосты с Азербайджаном, там тоже есть чем поживиться. Да я для Бажена… что хочешь сделаю… да я помогу во всём… рассчитывайте на меня, ребята. Слушай, давай мы ему от фирмы газель купим?!
Митяй возбуждён, говорит без остановки, восхищается мамой, Баженом, едой.
Закричать: «Зачем ты о чём-то просишь Митяя? Почему веришь ему?» Выгнать Митяя из дома.
Но такой страх у неё внутри, что сил нет даже на то, чтобы подать Аркадию знак: не слушай, не верь! Что-то ест, но жуёт с трудом — она спит, и глаза слипаются, словно не спала много часов подряд.
Сказать Аркадию…
Брату рассказать… Брат спасёт их. Брат поможет.
И видит, будто кто высвечивает слова «…как только завод начнёт приносить прибыль, фирма обязуется отдать долг Генри Магнилу…» И словно взрыв в голове. Сонливость исчезает.
Митяй не хочет отдавать долг Генри — вот в чём дело. Митяй решил переписать Договор — обмануть Генри: зажать деньги. Сейчас не получилось, но он что-то обязательно придумает. Он не остановится, пока не добьётся того, что задумал.
— Я хочу сказать, Аркаша… если у Бажена будет работа и если мне удастся договориться в школе, мы с сыном хотели бы снять себе квартиру и жить отдельно, — говорит мама.
Митяй горячо подхватывает тему: у него есть знакомая девушка — агент по недвижимости, да в любую минуту, только скажи…
— У Аркаши тоже есть девушка-агент, — не выдерживает Юля атаки внутри — и ребёнок, и сердце, и голова словно взбесились: прочь иди отсюда, Митяй! Но она обрывает фразу, и лишь интонация выдаёт то, что она хотела крикнуть: «прочь поди!» Интонация такая, что все удивлённо смотрят на неё — чего она так резко?
— Да я ничего… ты чего разозлилась? Я хочу как лучше…
Юля встаёт, идёт в спальню.
«Господи, помоги!» — вдруг говорит она вслух.
Какая помощь ей понадобилась? Мама выжила.
Её семья — в сборе, все, кроме Аси. Есть еда. Чего она так испугалась?
Ступить босой ногой на живую землю, под своими деревьями усесться с книжкой, протянуть руку и снять с дерева вишню или яблоко. Но сейчас дома нет солнца, земля закаменела, босиком по ней не пойдёшь, и никаких яблок с вишнями на деревьях нет.
Всё равно это её земля, её дом. Почему она забыла про свои деревья? Свои деревья, своя земля, своя семья. Как людям нужно, чтобы было что-то «своё», а лучше — чтобы было много «своего»!
Но ведь Митяй хочет того же! Он хочет, чтобы фирма была только его!
Она и так его — не Аркадия.
Бежать от Митяя, бежать от фирмы… Здесь её жизнь не состоялась.
Куда бежать? Дома у неё больше нет. Там хозяйничает Люба.
Они с Аркадием в ловушке.
— Что с тобой случилось?
Аркадий вошёл в спальню под грохот смеха Митяя.
Над чем или кем Митяй смеётся? Над ними?
«Мне не нравится Митяй», «Я не хочу, чтобы к нам приходил Митяй», «Мне не по себе», «Я хочу… босиком…» — шепчет она.
— Он успел сказать тебе что-нибудь не то? Или обидел взглядом?
И вдруг она, никогда сама не обнимавшая его, ухватилась за его шею, буквально повисла на нём, зашептала в ухо:
— Уедем отсюда как можно скорее. Брось фирму. Купим дом, ты говорил, почти собрал деньги на квартиру, сами, своими силами будем жить. Пожалуйста. Посмотри, нас уже четверо, мы сами… Ты найдёшь свою профессию! Ну, какие мы с тобой бизнесмены? Бизнесмены должны обманывать… Не хочу так жить! Давид Мироныч говорил: «Состоится жизнь — не состоится». Митяй же всё лжёт! Я боюсь.
— Успокойся, Юленька. Я понимаю, ты вчера сильно испугалась, перенервничала… ты не любишь Митяя. Но ведь он не сделал ничего плохого. Он ничего плохого не сделал, — повторил Аркадий, как бы убеждая себя. — Это я погорячился. Сама подумай, он мог к нам не прийти, не принести документы, он мог не извиниться, он мог провернуть своё дело. — Аркадий гладит её спину. И голос его гладит её, смазывая раны под ободранной кожей.
И всё-таки, вопреки его словам и рукам, начавшим успокаивать её, она говорит:
— Мы обманули Генри. Мы сильно обманули Генри! И Митяй не хочет отдавать Генри долг. Увидишь, Митяй не успокоится, он что-нибудь придумает, но никогда не отдаст Генри долг! Это же очень большие деньги.
— Кроме Митяя, есть Игорь, есть я. Мы сделаем всё, как надо. Ты веришь мне? Я не дам Генри в обиду. Документы у меня. Не волнуйся. Завтра же перепишем их со сроками отдачи долга. Надо было бы сделать это сразу, но я пошёл на поводу у ребят.
— А чья была идея составить именно такой Договор?
— Не знаю, — удивился Аркадий. — Мне дали его на подпись готовый прямо перед рестораном. Я очень тогда расстроился и даже, если помнишь, отказался вести стол. Думаю, Митяй убедил Игоря. Успокойся, Юленька, я исправлю свою ошибку, — уверенно сказал Аркадий.
Может, и в самом деле её неприязнь к Митяю создала в ней панику? Аркадий обещает: он возьмёт всё в свои руки и вернёт деньги Генри как можно скорее. И всё-таки Юля шепчет, не в силах справиться со своим страхом:
— Пусть ты поможешь Генри… но, пожалуйста, в любом случае уедем… прошу. Это не наша жизнь — делать деньги. У меня какое-то тяжёлое предчувствие… мне не по себе.
