- Бронхитом! Ффу-у-у, Карина… ты меня пугаешь. Раз в жизни послушайся моего совета! Я… в общем, не только с вами происходят подобные вещи. Это…
- Я поняла. Ты паникер, Рудольф. У вас в милиции все такие?
Она бросила трубку. Межинов несколько минут тупо смотрел перед собой, слушая гудки. Пот катился по его лицу, по вискам… во рту возник привкус крови.
Подполковник опустил трубку на рычаг и вызвал заместителя.
* * *
Господин Смирнов с трудом нашел указанный в адресе номер дома на Люблинской улице, где проживал брат «преподобной Евлании». Долго звонил в ободранную дверь на первом этаже. Никакого эффекта.
«Не хватало, чтобы еще Демьян Локшинов куда-нибудь пропал или, не дай боже, умер, - подумал сыщик. - Тогда как в сказке: иди туда, не знаю, куда, ищи то, не знаю, что».
Он вышел на улицу, сел на лавочку под рябиной. За забором в детском садике кричали дети. Ветер гонял по асфальту пыль и фантики от конфет.
К лавочке направлялась согбенная бабулька в панамке, с видавшей виды клеенчатой сумкой. Задыхаясь, она села рядом со Славкой.
- Здравствуйте, - вежливо привстал сыщик.
Старушка, не привыкшая к такой любезности, смутилась.
- Ох… сердце прихватывает, - пояснила она, громко дыша. - Давеча лифт не работал, а я на пятом этаже живу. Чудом не померла на лестнице.
- С лифтами безобразие творится, - поддакнул Смирнов. - О пожилых людях никто не заботится. Куда идет квартплата? Чиновники прокручивают и наживаются на людских слезах!
Старушка с уважением посмотрела на него. Воспитанный человек!
- Вы кого-нибудь ждете? - спросила она.
- Я к Локшинову пришел, - не теряя надежды получить информацию о местонахождении Демьяна Васильевича, сказал сыщик. - А его нет дома.
- Спит он. В ночную дежурил, а теперь отсыпается. Демьян сторожем работает на автостоянке. Хороший человек, золотые руки! Он мне и краны чинит, и ножи точит, и лампочки вкручивает… я ведь одна живу, и он одинокий. Куда женщины смотрят? Такой мастеровитый мужик без семьи остался. Пьющий, правда, но в меру. Зато как хорош собой - загляденье! И возраст - не помеха. Говорят, настоящая красота с годами выстаивается, подобно вину - только набирает силу.
- Я долго звонил, а он не открывает. Может, случилось что?
Старушка добродушно улыбнулась.
- Демьян Васильевич на ухо туговат. Слышит плохо. Если спит, стучать, звонить бесполезно.
- Вот досада! - расстроился Всеслав.
- Вы не волнуйтесь, он к обеду проснется. Погуляйте полчасика.
Старушка подхватила свою сумку и засеменила к подъезду. Сыщик остался сидеть на лавочке. С рябины ветер сбивал сухие листья. «Как осенью», - подумал Смирнов. От нечего делать он достал из папки фотографию Мавры Ершовой, принялся рассматривать. Две женщины - одна высокая и тонкая, другая пониже: черноволосая, ладно сложенная. Качество снимка оставляло желать лучшего, но и смазанные, расплывчатые черты лица Мавры говорили о незаурядной внешности их обладательницы. Казалось, она испугалась фотоаппарата, дернулась и моргнула, отчего пострадали резкость и общий замысел фотографа-любителя. Все же даму можно было узнать.
Ева ловко справилась со своей задачей - наплела небылиц соседке Ершовых и раздобыла фотографию. К сожалению, снимок имелся в единственном экземпляре. И то хорошо.
- Я придумала, что собираюсь делать фотоколлаж на тему «Москвички семидесятых годов», и выпросила несколько снимков, среди них и этот, - рассказала она. - Дескать, у меня из головы не идут две женщины у подъезда… с необыкновенным блеском в глазах. Старушенция растаяла, прослезилась и позволила мне выбрать несколько фотографий.
Смирнов обрадовался. Если Локшинов узнает Мавру, они хотя бы установят личность «пришлой» колдуньи. Никакой она не оборотень: женщина как женщина, с трагической, нелегкой судьбой. А если не узнает?
Полчаса пролетели незаметно, и сыщик сделал вторую попытку дозвониться в квартиру Демьяна Васильевича. На сей раз ему открыли. В проеме двери стоял сонный мужчина лет шестидесяти, прекрасно сохранившийся, высокого роста, могучего телосложения. Выражением глаз и очерком губ он напоминал «преподобную Евланию».
Локшинов пригласил гостя в единственную, скромно обставленную комнату с письменным столом у окна, трехстворчатым шкафом и раскладным диваном. Они сели.
- У меня к вам серьезное дело, Демьян Васильевич, - без улыбки сказал Всеслав. - Оно касается обстоятельств вашей жизни в Березине.
- Говорите громче, я плохо слышу, - сказал хозяин.
Сыщик повторил фразу.
- Я же просил Лизу никому не давать моего адреса, - сухо произнес Локшинов. - Женщинам нельзя доверять.
- Поэтому вы и не женаты?
- Отчасти, - не среагировал на шутку хозяин. - А вы, собственно, кто?
- Краевед. Хочу написать хронику Березина и подобных ему маленьких подмосковных городков с занимательной историей.
- Что же в ней занимательного? Глушь, снега, непролазная грязь на дорогах. Летом от тишины - в ушах звон. Работы нет. Заводик свечной был, обувная фабрика по пошиву тапочек, и те пришли в упадок.
- А лесопилка?
Локшинов поднял на гостя проницательные карие глаза, в них мелькнула и погасла непонятная искра.
- Лесопилку построили позже, когда меня в Березине уже не было. Сестра писала.
- А почему вы уехали? - напрямик спросил Смирнов.
- Это не относится к краеведению, - усмехнулся Демьян Васильевич. Он был далеко не так прост, как казалось. - Историю Березина лучше всего изучать в Березине, а раз вы приехали ко мне, значит, вас интересует нечто другое. Краевед!
Сыщик промолчал, оставил его выпад без внимания.
- Уехал искать работу, - вынужден был продолжать Локшинов. - Разве я один покинул родные пенаты ради длинного рубля? - Он иронизировал, а в голосе сквозила горечь. - Вас именно моя судьба интересует?
«Если я буду ходить вокруг да около, то ничего не добьюсь, - подумал Всеслав. - Надо вызвать его на откровенность».
- Видите ли, история любого города так или иначе связана с судьбами его жителей, - начал он. - Дома и улицы сами по себе ничего не значат. Люди, их жизнь - вот и проза, и поэзия бытия. Легенды передаются из уст в уста, когда они наполнены живыми чувствами. В Березине я услышал одно предание о странном доме на окраине, у леса, и женщине-оборотне, которая обитала в нем.
Смирнов, не отрываясь, наблюдал за собеседником. У того на лице ни один мускул не дрогнул.
- Вы верите в оборотней? - спросил Локшинов.
- Нет, но…
- Тогда о чем речь?
- Ваша сестра ушла в монастырь, хотела постриг принять, потом передумала. Почему?
