И здесь Антип залаял так отчаянно на этих сраных мудаков, что капитан поперхнулся папироской, обжег угольком губу, но в одно мгновение вынырнул из кубрика и уже балансировал на животе, перевесившись за борт.
— Анти-и-ипио?! — обалдел он.
Терьер еще раз тявкнул, и получилось у него почти по-человечьи.
— Фигли стоять и балдеть, когда надо спасать! — пролаял Антип.
Тут-то его и поняли.
— Стоп моторы! — заорал Давиди, будто командовал эсминцем. — Я кому сказал — стоп!!!
— Кому? — уточнил Нестор.
— Да-да, — опомнился капитан. — Майки! Майки-и-и!!! Вот грязный грек!
Помятая, будто жеваная, голова матроса показалась на поверхности, протяжно зевнула, соображая про реальность.
— Чего? — спросила сонная голова.
— Глуши мотор!!! — заорал Давиди прямо Майки в ухо.
— Есть! — тотчас проснулся матрос и поскакал в одних трусах на корму.
Мотор взревел, завыл, а потом, чихнув, застопорился.
Почесываясь, Майки вернулся на палубу и поинтересовался, в чем дело. Ветра нет, чего отключились?
— Гав-гав! — услышал он справа по борту.
— Что это? — спросил, глядя на счастливое лицо Нестора.
— Антип, — ответил Нестор. — Собачка!
— Антипио, — подтвердил капитан, почесывая бороду.
Майки поглядел в океан и, рассмотрев плывущего пса, радостно приветствовал его:
— Антипацио!!!
Молодой матрос метнулся в подсобное помещение и через секунду вернулся с огромным подсаком с длинной металлической телескопической ручкой.
Взялись втроем. Подвели сетку прямо к морде собаки.
— Лезь, Антип! — попросил Нестор.
— Давай, Антипио! — подбодрил капитан.
— Держись, Антипацио! — Майки.
Наконец терьера вытащили на палубу. Спасенная собака не скулила, не глядела на спасителей подобострастным взглядом. Казалось, пес слегка злится на этих странных людей, склонившихся к нему и улыбающихся маленькими пастями без клыков. Он отряхнулся от морской воды, а тут уже ведро принесли с пресной водичкой, и Нестор хвать пса за шкирку — и поместил его отмокать от соли. А потом шесть рук мылили терьера вонючим шампунем, впрочем, Антип терпел, имея уважение к людям. После гигиенических процедур его насухо вытерли полотенцем, и собачье тело вновь обрело розовый цвет.
Пса поставили на лапы и ткнули мордой в миску, которая была щедро наполнена кусками салями, перемешанными с сыром и немецкими копчеными сардельками.
Антип принял угощение и, сохраняя достоинство, в пасть помногу не брал, по кусочку жевал, впрочем, вскоре не выдержал и принялся жрать по-собачьи, жадно, гремя миской и искоса наблюдая, чтобы его законную пайку никто не отобрал.
Команда была рада, что собака не только выжила, но и осталась здоровой.
Антип облизал миску и не торопясь отправился к основному парусу. На ходу он поднял лапу и прыснул янтарной жидкостью. Команда, оказавшаяся против ветра, простила кобелька и просто утерлась. Антип поглядел наверх, затем подпрыгнул на метр в высоту, ухватился зубами за конец толстой веревки, свисающей с парусной оснастки, немного покачался на ней, да так и остался висеть до полудня.
Собаку итальянцы зауважали. За выносливость, силу, ум и независимость. Не собака, а Соединенные Штаты Америки!..
Потихонечку на лодке все наладилось. Слава богу, следующие дни не штормило, и Нестор постепенно успокоился от крепнувшей надежды, что все же удастся выжить в этой идиотской затее.
Еще Нестор научился нести вахты и не спать, ему даже нравилось дежурить, так как в ночное время, под завывание ветра, отлично думалось про жизнь и читалось превосходно. Он специально взял на борт только трехтомник Кнута Гамсуна, который никогда бы не прочел в суетливом проживании жизни. Закрепив на лбу шахтерский фонарик, он с трудом вчитывался в нобелевского лауреата, но все же увлекся и потихонечку сравнивал себя со странным героем по имени Август. Ничего общего с фантазией норвежского писателя он не находил…
Каждое утро, накурившись вместо завтрака, с кружкой эспрессо капитан начинал свою тоскливую историю про Антонеллу, женщину, в безумии своем бросившую его, великого Давиди.
— Дай телефон, Нестор! — умолял капитан. — Две минуты…
— Зачем тебе ей звонить? — злился Нестор. — Зачем тратить деньги с единственного телефона, который, возможно, спасет нам жизнь?
— Дай, Нестор! — скулил Давиди. — Телефон жизнь спасти не может! Жизнь могу спасти я!
Нестор, по доброте своей, давал и полчаса слушал итальянский плач брошенного влюбленного. Из глаз капитана лились женские слезы, он умолял Антонеллу подумать еще и не бросать его окончательно! Судя по всему, женщина не внимала мольбам, говорила твердо — нет, и прерывала связь.
— А-а-а! Она не понимает, кого бросила! Зачем разрушила самую прекрасную любовь на свете! Ведь мир еще не знал такого потрясающего союза!..
Нестор и Майки слушали причитания капитана, и каждый думал о своем.
А потом Нестор не выдержал и позвонил Алине. Ведь прошло почти две недели.
— Ты в Антарктике, Строитель?
— Нет.
— Соскучился?
— Да… Я хочу тебя! Здесь, в океане, очень одиноко!
— Ты сам уплыл от меня, Строитель. В походах много лишений.
— Да-да, я знаю… Ты хоть иногда вспоминаешь обо мне?
— Тебя трудно забыть, — ответила она. Он был рад и чуть не прослезился.
— Ты здорова?
— Да, спасибо.
— А деньги? С деньгами все в порядке?
— Спасибо.
— Я очень скучаю!
— Ты это уже говорил.
— Да?.. А мы здесь чуть не погибли!
— Хорошо, что не погибли.
— И я так думаю…
Он ненавидел себя за то, как с ней разговаривает. Словно мальчишка, упрашивающий взрослую женщину любить его. А ведь все наоборот. Он, взрослый мужчина, мучается от слов какой-то пигалицы.
— Ты сука! — неожиданно выругался Нестор. Она молчала, но трубку не вешала. Нестор слышал в телефоне какой-то шум и, как ему казалось, ее дыхание. Потом она ответила:
— Ты молодец, Строитель! Не погибай!.. Я тоже скучаю!..
Здесь он чуть не запел ей в трубку слова любви, но она, несмотря на юные годы, была умна и быстро попрощалась, сказав, что не хочет ему мешать в таком трудном деле, как переход через Атлантический океан.
— До свидания!
Она отключила телефон, а Нестор долго липнул к трубке, как будто надеялся еще на одно счастливое слово…
