— Все правильно, — подтвердили зеленые человечки. — Главное — не оборачиваться…
— Нет!
— Потому что она та-а-а-а-аммм…
— Нет!
— Ты ведь знааааааешь…
— Нет! Нет! Нет!
— И прямо сейчас она…
Я обернулась.
Никого. Никаких мееееееертвых девочек. Моя спальня, мой фикус на окне, моя пыль и жажда. К этому моменту желание испить водицы достигло своего предела, но, невзирая на тот факт, что ни в каких девочек я не верила, вставать с дивана не хотелось. Страшные мысли — черви, а наполовину червивых яблок не бывает. Я лежала на кровати, слушала, как тикают часы, мечтала о минералке и боялась дойти до кухни.
Дима начал храпеть в четыре утра, как раз тогда, когда я практически дошла до ручки. Храпящий муж в момент, когда вы переживаете глубокую душевную драму, — это не только тоскливо, но еще и оскорбительно. Мои мертвые девочки обиделись до крайности и засобирались на выход.
«Гад, — почему-то подумала я. — Другой бы встал и спросил: чего ты тут лежишь, дорогая, в этих нелепых фантиках? Может быть, ты хочешь попить?»
«Скотина, — подумала я дальше. — Как можно было выйти замуж за эти восемьдесят кил душевной черствости?»
«Сволочь», — подумала я напоследок, после чего согнула ногу в коленке и весьма ощутимо пнула папиньку под его тощий зад.
— Бграрарарыхххфуф, — сказал папинька.
— Точно сволочь, — заключила я и принялась жевать конфетный фантик.
— Бдфдлаыладлфффф, — согласился со мной папинька.
От тоски я извлекла маленький кусочек фантика изо рта и прилепила папиньке на лоб. С этим клеймом он стал походить на усталую индийскую женщину, которую не любит муж.
— Ты ж моя Гита, — ухмыльнулась я, после чего достала еще два кусочка фантика и прилепила их папиньке на щеки.
— Брпасмсывфрпофррр, — расстроился папинька и открыл рот.
Должно быть, вы знаете, что у шизофреников эмоции меняются чрезвычайно быстро. Если еще несколько минут назад мне было страшно до ужаса, то при виде папиньки в фантиках меня начал разбирать смех.
Вскочить с кровати и отодвинуть шторы, попутно показав мертвой девочке кукиш, было делом одной секунды. Там, за шторами, давным-давно тосковала моя сигаретная пачка.
Курящая индийская женщина, которую не любит муж, была не просто уморительна. Ей не было равных.
«Ну все, толстушка, попалася, — мстительно подумала я. — Сейчас я вам прикурю, мадам, потом сниму на телефон — и гадом буду, завтра вы выкусите в топах».
На этом месте мой внутренний злодей захохотал, и законы жанра перевесили законы жизни. Так уж получается, что злодеи завсегда палятся в самом конце, когда до триумфа остается несколько секунд. Ну я не знаю ни одного фильма, где бы главная дрянь не срезалась на главной же речи. Иногда прямо так и хочется сказать: ну убей же его уже, сделай милость!
Глумливо хихикая, я улеглась рядом с половиной, поправила на ней одеялко и на волне зашкаливающей наглости ущипнула отца семейства за нос.
И всё.
Всё.
ВСЁ!!!
Нет, если бы он проснулся и накостылял мне, я бы не обиделась. Ну, или там, например, сказал: «Катя, ты ошалела, ночью не спать»… Хорошо, пусть бы он просто двинул мне в табло — я согласна. Но все получилось иначе.
Нелюбимая мужем и от этого такая несчастная курящая индийская женщина на секунду открыла усталые свои глаза.
На Катечкину посмотрели два белка без зрачка.
Мертвая индийская женщина с запавшим взглядом.
Усталая наложница, так и не приобщившаяся к никотину.
Лысая небритая дрянь в фантиках из-под карамели «Лимончики».
Безглазый мертвец, нелепо улыбающийся в лунном свете.
От ужаса я замерла.
Мертвое существо открыло свой рот чуть шире, и сигарета, невинная, неприкуренная сигарета, покатилась из подернутых тленом уст.
Кхм… Ну, собственно, к тому моменту, когда мои коленки перестали стучать друг о друга, я сидела на кухне с пустой бутылкой минералки в руках.
Полуторалитровой.
Смеялась, кстати говоря.
Почему смеялась? Ну согласитесь, сдохнуть от вида собственного мужа — это просто гарантированный гран-при в списке нелепых смертей.
Еще минут пять посидела, валокордину хлобыстнула и спать пошла.
Перед сном пнула индианку еще раз. Скорее от любви, чем из мести.
— Билеты на поезд по Европе куплены, — пробурчала индианка и перевернулась на другой бок.
— А на меня-то взял? — ухмыльнулась я.
— Ага, бхаплчлославфссс, — ответили мне.
— Ну слава Богу, — ответила я индианке и заснула так крепко, как может спать только человек в окружении мужа, ребенка, котов и бобота Оптимуса Прайма без правого кулака.
А мертвые девочки долго-долго плакали, рисуя сердечки на заиндевелом стекле остановки, и уехали на первом утреннем троллейбусе.
Про подарки и романтику
Не люблю я романтику совершенно и ничего не могу с собой поделать. А меж тем история получилась абсолютно романтическая и в некотором роде даже киношная, то есть не без декораций. Но не буду забегать вперед.
Действующие лица: хороший муж, плохая жена.
Время действия: канун дня рождения хорошего мужа.
В роли старухи-процентщицы — бабушка Марь-ванна.
В роли младенца Фасолия — младенец Фасолий.
Есть такие вещи, к которым подготовиться невозможно. Землетрясения, наводнения, дождь из жаб и прочее, что по науке принято называть «форс-мажорными обстоятельствами», а без науки — караулом. Нет, день рождения моего супруга сложно отнести к форс-мажору, но то, что это караул, и лучше пережить сто пятьдесят ливней из жаб, чем один «праздник детства», сомнению не подлежит. Дождить начнет прямо с подарка. Вот, например, ежели нам с младенцем Фасолием светит дата, то даже коты в доме знают, что дарить нужно шубу-ноутбук-бобота-Мегатрона-шубу-ноутбук-бобо-та-Бамблби-шубу-ноутбук-бобота-Бэррикейда-шубу-ноутбук. Ну, или Десептикона Фрэнзи и какое-нибудь колечко с каким-нибудь брульянтом повышенной каратности, размер шестнадцать. Вы думаете, это потому что мы с Фасоликом жадные заразы и любого доведем? Вовсе нет! Просто мы честные ребята и прямо говорим о своих желаниях, чтобы избавить дарителя от мук выбора вкупе с накоплениями на безбедную старость.
Но не таков наш папинька, не таков! Умученное рыбьим жиром дитя семидесятых требует сюрприза, да так чтобы неожиданно, чтобы «вот тебе, дорогой, семь дней искали, восемь дней торговались, консультант мертв, охрана подала в отставку», да при этом в точку — не дай Бог не угадать. И вот в этом вот «угадать» кроется самая страшная подляна. Поймите меня правильно, я обычная среднестатистическая женщина. Ну хорошо — душевно черствая среднестатистическая женщина. Я прекрасно справлюсь с подарком в том случае, если мужчине требуется новая визитница, портмоне, ножик-рожик, трубка-бубка или еще какая-нибудь дорогая и абсолютно ненужная мужчинская хрень. Но вот ежели объект мечтает об lpk-порте 2390-380-HGJL-49505-758038-hkjd-575 с семью выходами, я, честное слово, теряюсь. То есть даже если на меня снизойдет какое-нибудь озарение, я все равно запутаюсь с этими циферками и выходами, и чертов lpk-порт не запортится или запортится не туда. И как-то так все время получается, что если папинькин подарок понятен, то он дорог (новая машина, например), а если дешев, то я не могу выговорить его название. Дарить же «понятное и недорогое» нельзя: за годы совместной жизни папинька нахватался всякого, и за ним не заржавеет сказать что-нибудь в духе «Спасибо за эту отвратительного цвета маечку, ничего страшного, что я ее никогда не надену, зато ты наверняка не слишком измучилась в поисках».
