что я был совсем не прав. То здание, что находилось в Питере (кстати, совсем недалеко от больницы Николая Чудотворца, что на реке Пряжке), было лишь Стационарной базой № 2. Основная клиническая база так и работает вот уже более ста лет в селе Никольском, а точнее, в деревне Сиворицы Гатчинского района. Я проезжал эти места миллион раз, ездил на Сиворицкий легкомоторный аэродром прыгать с парашютом. С этого аэродрома, наверное, пол-Питера совершили свой первый прыжок. Чтобы не ошибиться, я открыл на телефоне статью про усадьбу в Никольском и зачитал Наташе оттуда самые важные куски.
История места оказалась очень интересной. Когда Петр Первый возвратил Ингерманландию в состав России, он очень активно раздавал местные земли своим приближенным. К примеру, в десяти километрах от этого места свою усадьбу построил Абрам Петрович Ганнибал, прадед Пушкина. Сиворицы же отошли еще одному сподвижнику Петра – Федору Матвеевичу Апраксину, генерал-адмиралу, одному из создателей российского военно-морского флота. В 1712 году он, повелением Петра, был назначен управляющим Ингерманландией, Эстляндией и Карелией, ну и тогда же построил в Сиворицах деревянную усадьбу и церковь в селе.
Спустя пятьдесят лет село целиком у него выкупил Петр Григорьевич Демидов, известный уральский заводчик. В те времена Демидовы были при деньгах, и покупка села вблизи от увеличивающей свое могущество столицы была выгодным и удобным приобретением. Идея о возможности вырваться из города в спокойное и уединенное место появилась уже очень давно. Именно тогда архитектор Иван Старов начинает возведение большой каменной усадьбы, дожившей до наших дней.
Сиворицы – это не единственная усадьба Демидовых в Ингерманландии. Спустя десять лет у Ганнибала они выкупят «парадное поместье» в Тайцах, километров на двадцать севернее. Там Старов впоследствии развернется и создаст для Демидова и его дочери настоящий дворец с полукруглыми террасами для прогулок.
Здесь же изначально создавалась крепкая помещичья усадьба. Стиль классический, греческий, так укоренившийся на наших землях. Большое, крепко стоящее на земле двухэтажное здание с тем самым бельведером о пяти окнах, что казался мне то ли надстройкой, то ли башенкой. Огромный парк с беседками и искусственным озером. Местный ландшафт позволил создать ротонду с красивым видом и даже небольшой водопад, к сожалению, не доживший до наших дней. Один только парк занимал больше восьмидесяти гектаров, площадь же всей усадьбы переваливает за триста.
В конце девятнадцатого века, через сто тридцать лет, семья Демидовых стала испытывать проблемы с деньгами. В это время они и продают Сиворицкое имение. Покупателей не нашлось, и землю выкупило Петербургское земство для государственных нужд. При помощи императрицы Марии Федоровны (одной из самых светлых женщин в истории нашей страны) был пожертвован миллион рублей и открыта больница для душевнобольных.
Строительством и обустройством центра из Москвы пригласили заведовать Петра Кащенко, одного из лучших психиатров того времени. Но, что гораздо важнее, очень хорошего управленца и организатора. Здесь ему удалось развернуться.
Открытое в 1909 году лечебное учреждение стало передовым для своего времени. Например, обед по стоимости и калорийности был равен нормальному обеду в петербургском ресторане, главный врач жил в отдельном доме из пятнадцати комнат, а каждый врач – в семикомнатном. Петербургское земство даже получило медаль за создание такого центра. После смерти Кащенко от послеоперационных осложнений в 1920 году больнице было присвоено его имя.
После революции тут ничего особо не поменялось, больница продолжила работать. А вот приход немцев в 1941 году стал одной из самых черных страниц в истории больницы. В начале войны на ее территории был размещен госпиталь для раненых. Пришедшие фашисты убили более девятисот больных, четырехсот раненых красноармейцев и нескольких врачей. В здании психиатрического центра они устроили госпиталь для своих раненых. Перед уходом, в 1944 году, немцы взорвали часть зданий больницы.
Спустя пятнадцать лет центр восстановили, построили несколько новых зданий. А уже с начала двухтысячных усадьбу стали облагораживать. В бельведере открыли музей, отреставрировали часть внутреннего убранства, и все это – не прекращая лечить больных.
Наташа жестко объявила, что должна пойти со мной. Я не отказывался. А вдруг там, внутри, и в самом деле сидит добрый Гудвин, который выдаст нам сердце, мозги и отправит обратно в Канзас? Было бы глупо не использовать этот шанс.
А дальше Наташу понесло, и еще до того, как мы допили кофе, она предложила с десяток самых разных, большей частью абсолютно нереалистичных идей. По итогу мы выбрали самую простую и банальную. Купить продуктов, разрешенных для передачи, и попросить о свидании. Если Корнеева действительно там и под своей фамилией, а нас спросят, зачем мы приперлись, скажем, что Наташа сводная сестра Ирины Корнеевой, а я ее одноклассник. Немного вранья, но что поделать. Кому это повредит, в конце-то концов.
Машину мы оставили на парковке, а сами под накрапывающим дождем пошли к проходной. В списках больных Корнеева нашлась, тут никаких вопросов. Однако потом нас долго не пускали, ждали врача. Мы с Наташей стояли и нервничали. Почему не пускают – непонятно, просто стойте и ждите. Наконец подошла полная крепкая женщина-врач и объяснила, что к Иришке никто не приходил уже года полтора. А тут мы такие красивые, нежданно-негаданно. И она, Наталья Павловна, не готова брать на себя такую ответственность и пускать не пойми кого.
Мы выложили свою легенду, но по лицу врача было видно, что она нам не верит ни на грош. Она не возражала, не пыталась поймать нас на противоречиях, просто стояла и щурилась, пытаясь решить – просто прогнать нас или все-таки пустить, тем более что никаких явных препятствий для нашего посещения не было. У нас трижды проверили и переписали паспорта, после чего все-таки пустили. Разрешенные продукты тоже проверили трижды, почему-то заставив выложить плавленый сыр.
Мы шли по огромной, идеально вылизанной и ухоженной территории. Врач решила сменить гнев на милость и по ходу действия рассказывала нам о больнице. Было видно, что это ее самая важная и любимая тема.
За время, пока мы шли, она успела сообщить и о том, что сейчас здесь содержится более тысячи больных, и о том, что два года назад они получили почетную грамоту как лучшая клиника для душевнобольных в России, и о том, что завтра Яблочный Спас и все больные вечером соберутся на спектакль, который они сами готовят на открытой сцене. Сцену нам тоже показали.
Затем нас подвели почему-то не к отделениям, а к главному зданию. Наталья Павловна остановилась и начала нас инструктировать.
– Вы только поймите: Ирина – женщина нестабильная, у нее бывают срывы, бывают проблемы, иногда
