уцепившись за нее.
Десяток мгновений Зур’дах пытался привести мальчишку в чувство, однако тот словно отдал последние силы просто держась в сознании и плача.
Гоблиненок взглянул на мертвую многоножку…
Неужели…отравила?
Другого объяснения у него не было. Рана на ноге было действительно серьезной, но явно не смертельной. Впрочем, и мальчишка еще держался, и пусть слабо, но дышал. Через десяток мгновений он окончательно бы рухнул на пол, если бы Зур’дах его не придержал.
Неподалеку жутко воняла издохшая многоножка, отползшая на пару шагов, а мальчишка никак не приходил в себя.
Зур’дах разрывался от того, что не знал как поступить дальше.
Хотелось пойти вперед, как можно дальше отсюда. Кровь точно привлечет хищников, а где одна многоножка, там и вторая.
Но и этот гоблиненок…Он же еще был жив! Дышал! Пусть и слабо. Нельзя же его бросить вот так.
Проклятье!
Он откинул труп многоножки назад, — подальше отсюда и перетащив мальчишку немного вперед, сел.
Честно говоря,он даже не помнил лица этого мальчика. Их там много сидело в телегах, и еще больше на Испытании… всех не упомнить.
Из детей, в племени он знал мало кого, только компанию уродского Сарха, и еще пяток детей-изгоев, с которыми общался до того как мать запретила. А обычным детям матери запрещали общаться и играть уже с самим Зур’дахом.
Засомневавшись, он решил пока передохнуть и немного подождать.
Может он еще очнется?
Немного посидев он еще раз осмотрел мальчишку и еще раз попытался привести того в сознание.
Тряс, бил по щекам, пытался перевернуть, щипал…Тщетно. Мальчик не шевелился, не пробуждался.
А где его кинжал?
Обшарив все вокруг он его не нашел. А по дороге никаких кинжалов ему не встречалось, он был точно заметил.
Прислонившись к стене, Зур’дах, от нечего делать, начал прислушиваться к звукам, не отдаются ли они в стене.
Вновь ничего не было, ни малейшего шороха.
Словно этот черный кристаллический камень глушил все звуки. В родной пещере такой способ всегда работал, всегда прижав ухо к стене можно было что-то услышать, иногда даже передвижение крупных насекомых.
Гоблиненок вздохнул, прекратив бесполезное занятие, и перехватил кинжал покрепче.
Ждать или не ждать?..
Он никак не мог решить.
Еще немного он конечно мог и подождать. А дальше что? Не тащить же его на себе?
У него просто не хватит сил и ползти, и тащить этого мальчика.
А если на них опять нападут? Он не сможет защищать и его и себя. А если проход вновь сузится? Что тогда? Как пропихивать его дальше?
Мысли мелькали, сменяя одна другую, а что делать, он все еще не знал. Не решил.
Потому что решить было непросто.
И бросить он соплеменника не мог, и оставаться с ним было слишком опасно.
Глава 21
Зур’дах посмотрел направо…налево…
В этом проходе он повстречал уже две сороконожки. И обоих он убил. Значит их вполне может быть и больше.
— Кхаххааа…
Звук, который издал мальчишка, заставил Зур’дах подпрыгнуть от неожиданности.
Секунда-другая, и раненый гоблиненок начал захлебываться мутной зеленой желчью, пенящейся в его рту.
Зур’дах подскочил к нему и приподнял голову. Пена все равно шла, забрызгивая все вокруг.
Исторгнув из себя кучу желтой вонючей слизи он замер опершись на руки.
Придерживая мальчишку, он уже хотел что-то спросить, но вдруг ощутил как тело того внезапно обмякло и стало необычайно тяжелым.
Зур’дах сглотнул.
— Ей!..Ты как?
Не дождавшись ответа, напрягаясь всем телом ему удалось перевернуть тяжелого раненого на спину. Лицо мальчишки ужасно побледнело. Рот весь измазанный в блевотине. Глаза…
Мертвые глаза!
Может…показалось?
Зур’дах приложил руку к сердцу мальчика.
Не бьется!
В груди Зур’даха похолодело, а по спине пробежали тысячи мурашек. Он судорожно сглотнул. Появилось неприятное ощущение.
Уже осторожнее, но он подергал его. Еще раз прислушался к телу, проверил сердце. Которое не билось.
Выблевав из себя эту слизь-отраву, — мальчишка почему-то не выдержал. И это стало его последним действием в жизни.
Он видел уже, как двух мальчишек просто оставили в тоннелях взрослые.
Но то взрослые, они привыкли к смертям. И те мальчишки не были так близко, они находились далеко и их прикрыли тряпками, он едва их рассмотрел.
А тут…тут рядом лежал мертвый гоблиненок и таращил свои пустые неподвижные глаза в потолок.
В какой-то момент Зур’дах просто закрыл их, чтобы не встречаться с этим вызывающим дрожь взглядом. А после и спрятал светляка.
Стало немного спокойнее.
Надо идти!
Если до этого у него были сомнения, идти или не идти, оставлять мальчишку или нет, то теперь мертвый гоблиненок избавил его от принятия сложного решения.
Зур’дах, с каким-то необъяснимым чувством вины двинулся вперед.
Оглянулся раз, второй.
Оглядывался он еще долго, просто чтобы убедиться, что ему все это не показалось, что гоблиненок действительно мертв. Хотя уже на десяток шагов он мог видеть только тьму, и никак не мог увидеть тела соплеменника.
Он точно умер.
Зур’дах не понимал, почему в нем поселилось это чувство вины. Ощущение, будто он просто бросил того мальчика умирать, будто мальчишка сейчас встанет, очнется, и идти сам не сможет, будет звать на помощь, проклинать его. А помочь-то теперь некому.
Поначалу мысли никак не переключались на что-то другое. Однако, чем дальше он отходил, тем больше его начинали волновать возможные реальные опасности. Сейчас он шел в полный рост, — высоты тоннеля хватало. Постоянно возникало непреодолимое желание развернуться и посмотреть, все ли там в порядке, но гоблиненок старался противится ему.
Шаг за шагом время вновь начало растягиваться. Тоннель казался бесконечным. А обе многоножки и сам мальчишка чем-то произошедшим давным-давно. И вообще, произошло ли,
