веса подхватило за плечи, взмыло в воздух на могучих соколиных крыльях да ускользнуло прочь. Ульд прислушался к себе, но тревожного в том не нашёл, словно так всё и должно было случиться, а ушедшему из Ирда более не грозило беды. Тарга, один из проводников душ Межи, понёс его к вечному пиру Двуликого, подальше от сражения, копий ловчих да злобы слуа.
Рядом с друзьями людей-птиц не наблюдалось, а сами они не выглядели духами. Не сводя глаз с битвы, Ульд наощупь достал кинжал, слегка надавил лезвием на палец, и кожа лопнула, а сквозь неё проступила алая капля, которой у призраков быть уже не должно.
– На землю кровь не проливать! – рявкнул до боли знакомым голосом, проносясь мимо, всадник: единственный не бывший одним целым со своим конём, с ногами да нормальной длины руками.
Колдун послушно сжал ладонь, наблюдал, как могучий мужчина скачет, выставив копьё, на одного из воинства Мерга, ловил знакомые движения и черты лица. Вот вспыхнули на древке золотом руны, слуа обратился в прах, а всадник тут же развернулся и атаковал следующего.
Ульд поднялся, обнажил меч, оглядел защитный узор, начертанный отцовской рукой, которого не видал более ни у одного колдуна их народа. Взвесил клинок в руке, пошёл вперёд, к всаднику, замахнулся да от души рубанул наотмашь бросившегося к нему мертвеца. Руны засияли голубым, упала под ноги горсть пепла.
Из-за спины прилетела в белёсый глаз другого слуа стрела Ферра. Тварь рухнула, но прах тотчас зашелестел, вскинулся, а через миг перед Ульдом вновь восстал из небытия древний воин и упокоился навеки лишь после удара мерга. Ульд с сомнением осмотрел меч, прошептал сам себе, не обратив внимания на зов охотничьего рога:
– Отчего же не сработало в Ирде?
– Не знаю. Посмотрю в чертогах, – ответил ему всадник, соскочил с коня, встал напротив, слегка приподнял подбородок, глядел сверху вниз из-под полуприкрытых век.
Вокруг них да подоспевших к колдуну друзей сомкнулись в плотное кольцо ловчие Дикой Охоты. Слуа больше не лезли, но, видно, то была лишь передышка, и они могли появиться вновь в любой миг. Ферр и Эйдре с удивлением озирались по сторонам, Игви дёргал ушами, ворчал на жутких лошадей, жался к ноге жреца. А Ульд, стоя чуть впереди, не отрывал взора от мужчины, смотревшегося так, словно это он сам, только изрядно прибавивший в возрасте да мускулах.
– Один вопрос, – велел всадник, обнажая ухмылкой слишком длинные для человека клыки. – И быстро.
Колдун убрал меч, на мгновение прикрыл глаза, спокойно поинтересовался:
– Какого гварха ты здесь делаешь, отец?
– Отец? – переспросил Ферр тихо. – Серьёзно?
– Да. – Ульд не сводил внимательного взора со всадника. – Это мой отец и наставник, Радга. В окружении ловчих, на Меже, с копьём Двуликого в руках. Если только я не ударился головой и не брежу.
Жрец прищурился, попытался припомнить, где прежде слышал это имя, но на ум не приходило идей. Радга с терпением ожидал окончания беседы друзей, смотрел с насмешкой и снисхождением. После, словно обращался к малым детям, произнёс:
– Старался опустить нежно. Не стоит благодарности за помощь. Это, к слову, не копьё Двуликого. Он мне руки оторвёт, возьми я его оружие на охоту.
– Ты ему служишь? – осторожно спросила Эйдре.
– Служу? – Он повертел головой, будто разминал затёкшую шею, затем мощным ударом всадил древко в камень, освободил руки, провёл ладонью по чёрным волосам. – И да… И нет. Тот, кого вы зовёте Двуликим… как бы объяснить? Ты рассказал у Великого Раздела красивую легенду о нас, Тагни, – Радга коротким жестом выразил почтение Ферру, после продолжил: – Но она не вполне верна. Из-за гор предупредить отца об опасности явился не один его сын, а двое. Два бога войны, рождённые во дворах Мерга. Старший – владыка большой битвы, и младший, покровитель иного толка сражений.
Он щёлкнул пальцами, словно пытался подобрать верное слово, кивнул собственным мыслям:
– Войны, что ведётся не на виду. В тенях, скрытная и терпеливая, выматывающая неприятеля ударами тайными, быстрыми и точными. В бой с Лливом шли оба его сына. Старший предрёк опасность для отца, а младший был с ним в последний миг и получил силы Охотника да его благословение. Старший предупредил о новой опасности и предложил помощь, а младший придумал разделить миры и создать Межу. Но на стену поднялся лишь один, старший брат. Людская история запомнила деяния обоих, но образ слился для них в единого бога, бога-охотника, коего нарекли Двуликим. Старшего брата звать Балларг. А младшего…
– Радга, – выдохнул Ферр с изумлением, всё же вспомнив слова, начертанные в пещере Коддага, значения коих не понимал никто из жрецов.
Радга вскинул руки, словно его поймали с поличным, а после склонился в поклоне, полном нескрываемой издёвки.
– Когда духи нарекли меня Йорги, ты сказал: это лишь напутствие, велел определять самому, что оно несёт, смеялся над историями о защитниках, вбил мне в голову, что их не появится! – сердито произнёс Ульд. – Неужели даже голоса вечного пира не убедили тебя, что речь об одном из героев, том, который родится от союза бога и смертной девы?
– О, а то я без них не знал, кто ты такой! – расхохотался Радга. – Дитя нашей крови, предсказанное братом, и пророчество то было столь туманно, что он сам не ведал, как поступить: оберегать тебя или прирезать ещё в колыбели, дабы сохранить миры от разрушения.
– Почему ты не говорил? – процедил Ульд с раздражением. – Столько лет ты учил меня и не обмолвился даже словом?!
Радга взглянул на него хмуро, приблизился, ткнул пальцем в грудь так, что тот пошатнулся, прорычал:
– О чём, мальчик мой? Что ты сын бога? Что можешь гордиться могуществом, силами, которые неподвластны людям, играть на грани гибели, рисковать без оглядки? Ты всё ещё наполовину смертный и легко протыкаешься любой железкой, не только специально созданной, чтобы сокрушить божество! Мы с Балларгом потеряли отца в той битве и не желали скорбеть ещё и по тебе, ослеплённому собственным величием!
– Ты только что обмолвился, что вы думали прирезать меня в колыбели, – бесстрастно напомнил Ульд.
Радга тяжело вздохнул, провёл ладонью по лицу, печально усмехнулся. Тут ему на плечо сел алый сокол, хлопнул крыльями, сердито щёлкнул клювом.
– Терпение! – раздражённо бросил он птице. – Дай объяснить нормально!
Сокол закричал так пронзительно, что любому захотелось закрыть уши, но, хуже того, – он, чудилось, даже не думал прекращать вопить.
– Неужели? – холодно произнёс Радга. – Вспомни себя при дворе Лаиши. Забавно было? Вот и подождёшь пару минут. – После будто прислушался к чему-то, на миг поднял глаза к небу, с усталым безразличием добавил: – Да-да, мы все сдюжим шагать и говорить одновременно.
Птица замолкла, но глядела недовольно. Радга тем временем обернулся к друзьям, жестом велел следовать за ним, подхватил
