шкуру, поскольку не был еще вооружен до зубов. Прикидывался миротворцем, которому дорого благоденствие всех народов. В 1939 году Гитлер, нисколько не стыдясь, явил миру свой истинный образ мыслей.
Мир дал себя обмануть. Я горжусь тем, что не принадлежу к числу обманутых. Я никогда не был на стороне Гитлера.
22 августа 1942 (Мюнстер[73])
«После войны у нас опять будет всего в изобилии», — заявила жена одного из предводителей местных крестьян. Такими фразами кормят народ, дабы он жил надеждами. Церковь утешает, обещая райскую жизнь в ином мире. Партия тоже не скупится на обещания, хотя лживость их очевидна.
Когда слышишь эту словесную трескотню, хочется взять в руки дубину. Жена одного из фронтовиков убеждена, что каждый воин получит в награду домик. Надежды, связанные с завоеванием жизненного пространства на Востоке, пустили в головах такие глубокие корни, что приводить какие-либо контраргументы не имеет смысла.
28 августа 1942
Еще день-другой, и начнется четвертый год войны.
Как это выразился д-р Геббельс в своей книге «От двора кайзера до канцелярии рейха»?
«Фюрер шел своей стезей почти что с уверенностью сомнамбулы. Он один никогда не заблуждался. Он всегда оказывался прав. Он никогда не позволял ослепить или соблазнить себя благосклонностью или неблагосклонностью момента. Ниспосланному свыше закону он следовал как слуга Бога, выполняя в высшем и наилучшем смысле свою историческую миссию».
У Геббельса, этого Мефистофеля и архилжеца, были тогда все резоны превозносить Адольфа Гитлера до небес, ведь ему было обещано министерское кресло. Поэтому фразы столь елейны.
Одно верно. Гитлер не ошибся, оценивая духовный настрой народа. Он не ошибся, видя в баронах угля и стали людей бессовестных и подлых. Не ошибся и в том, что получит жирный куш за обещание разгромить профсоюзы.
Стращая всех и вся коммунизмом, он сумел заморочить головы людей с капитальцем во всем мире.
А вот за пределами Германии счастье улыбалось ему далеко не всегда. Тогда он пошел с той карты, что называется войной. И совершил роковую ошибку. Вместе с ним рухнут в бездну все его друзья, все его финансовые покровители. Рухнут без шансов на спасение. Но впереди еще много борьбы. И я буду ее участником.
29 августа 1942
Как противники, так и завистники вынуждены признать, что своей неиссякаемой энергией, своим упорством и неописуемым фанатизмом НСДАП держит в постоянном напряжении не только своих членов, но и весь народ. В настоящее время проводятся т. н. смотры. «Явка обязательна». Как в армии. Собираются секретари нац. — соц. ячеек, доверенные лица Имперского союза немецких чиновников, руководители Немецкого трудового фронта разных уровней, и глава района держит речь. Прежде всего напоминает о задачах, которые должны выполнять политические руководители и уполномоченные партии на предприятиях: «Духовно-нравственная позиция политического руководителя всегда играла в нашем государстве решающую роль. Противник понимает, что война на полях сражений для него проиграна, и потому надеется только на германские распри, которые, как мы знаем, успешно преодолены в плавильном котле национал-социализма. Немецкий народ стоит сегодня перед лицом самого великого испытания в своей истории. Миллионы сражаются на фронте, отважно выполняя свой долг. Миллионы трудятся на полях и фабриках, обеспечивая Родину хлебом и производя оружие для фронта. Поэтому мы будем беспощадны ко всем тем, кто полагает, что может подорвать единство народа. Фридрих Великий создал орден офицеров и орден чиновников. Фюрер подарил немецкому народу орден НСДАП, который понесет его идеи и принципы дальше — в далекое и близкое будущее. Для политических руководителей — это напоминание об их высшем долге. Только тот, кто верит, может вселить веру в других. Только тот, кто горит, может зажечь других. Германия — это НСДАП. НСДАП — это Германия. И через тысячу лет будут звучать слова: Мой фюрер — Адольф Гитлер!»
В конце смотра его участники «стихийно» поднимаются со своих мест и после приветствия «Хайль Гитлер!» с «воодушевлением» поют песни нации.
Это действо свершается не в отдельных местах, а по всей Германии и по единому сценарию. Везде одни и те же фразы, везде один и тот же спектакль.
Впав в истерику, нацисты внушили себе, что враг уже проиграл войну. По испытанной схеме это надо повторять ежечасно, чтобы в конечном итоге в свое поражение поверил даже противник.
При этом непрерывно эксплуатируются понятие «Тысячелетний рейх» и фигура Фридриха Великого. В общем, сливки на пирог к общему столу. Попутно на нытиков нагоняют страх и ужас. Мы создали непоколебимый внутренний фронт, думают нацисты. Такой коллапс, какой случился 9 ноября 1918 года, теперь, при их блистательном руководстве, просто невозможен.
И невдомек им, что карточный домик может развалиться в одночасье. Правда, при одном обязательном условии, на что я указывал уже не раз. Условием этим является военное поражение.
Есть немало немцев, для которых национал-социализм неприемлем. А вот с военными победами они связывают определенные надежды. Победоносный вермахт может, по их мнению, способствовать созданию Великогерманского рейха.
Наши верхи знают, каким образом он может этому способствовать. С самого начала война велась в расчете на быстрые победы. Ими загипнотизирован весь народ. Я же уверен, что в случае нацистского триумфа военных хоть и увенчают лаврами, но повлиять ни на что не дадут. Как и в прежние времена, господа офицеры будут греться в лучах славы и почивать на этих самых лаврах. Они позволили Гитлеру стать тем, кем он стал. Какое им дело до народа!..
4 сентября 1942
Из сообщений, которые мы получили из Майнца, следует, что от налетов авиации особенно сильно пострадал центр города. То же самое в Кёльне и Карлсруэ. Похоже, англичане видят в этом для себя какую-то выгоду. Сломить воинственный дух населения? Если мое предположение верно, то мне жаль тех, кто ставит перед собой такие задачи. Разрушением старинной части города в Майнце не сокрушить ни воюющих на фронте, ни военную машину в целом. Я мог бы назвать в Майнце и его окрестностях иные цели.
<…> Все только что названные мною заводы и установки находятся в отличном рабочем состоянии.
Если уж останавливать военную машину Гитлера, то мощными прицельными ударами по важным объектам. А удары вразброс я с самого начала считал делом бесполезным. Не более чем комариными укусами. Совсем другое дело, если бы все налеты в последние три года пришлись на рейнско-вестфальский промышленный район.
Смог бы в этом случае Рурский бассейн по-прежнему поставлять уголь в Италию?
Пожалуй, можно подумать, что такие бомбардировки не
