руки и засмеялся. Похож было, что оно вовсе меня не опасается. Впрочем, частичка разума в его поведении была. Пусть я и обладал магическими способностями, но в ближнем бою был не так уж и искушён, чтобы уверенно бросать вызов опытным воинам.
Через время нам на арену перебросили оружие. Обычный фальшион на пару с треугольным щитом. Вполне себе приемлемое оружие для поединка один ни один, уравнивающее примерные навыки обоих поединщиков. Всё же, фальшион как раз таки и был придуман изначально для обычной пехоты, которую массово можно будет снабдить клинковым оружием, не особенно заботясь о их обучении. Тяжёлый, надёжный, удобно лежащий в руке и способный просто проломить доспехи. Что ещё нужно для жизни?
Я немного покачал мечом в руке, приноравливаясь к его весу. Оружие незамысловатое, но в умелых руках вполне себе способное показать прекрасный бой. Пусть Агнар учил меня биться на более привычный человеку обоюдоострых полуторных мечах, который были в ходу у кавалеристов, но даже с подобным тяжёлым тесаком я чувствовал, что смогу совладать, тем более что схватка не обещала быть уж очень продолжительной. У нас бла слишком большая разница в уровне боя и способностях, чтобы биться на равных. Таклин пусть и был низким, но сложно мне было сомневаться в том, что существо, самолично пережившее Потоп сотню лет назад, куда лучше обучилось военному ремеслу, ставшим для многих дварфов практической обязанностью, учитывая их общую малую численность после нашествия орков.
Сигнал к битве не давали долго, будто маринуя нас на ристалище. Впрочем, причиной тому был недуг Графа, которого спустили вниз при помощи лифта с ручным блоком поднимания. Оказавшись на земле, граф благодарственно махнул одному из своих слуг, который своими руками спускал деревяную платформу при помощи установленного на балке блока. Активно работая руками, он заехал на небольшую платформу перед ристалищем, где его уже ожидали парочка слуг, одним из которых был уже знакомый седовласый десятник. Удивительно, но граф старался передвигаться без чьей-либо помощи, оборудовав для этого свой замок. Такая целеустремлённость меня сильно удивляла и вызывала неподдельное уважение.
- Я, своим именем и именем моего рода, объявляю суд поединком. Оказалось, что наш гость, которого мы приняли за жертву кровавых налётчиков, сам оказался не чист на помыслы. Дварф Таклин оказался работорговцем, продавшим южным бандитам честного человека, помогшего нам расправиться с разбойничьим главарём. Сражайтесь сегодня и пусть Белый Двор упокоит виновного.
Едва успел сорваться последний звук с уст прикованного к коляске графа, как низкорослый дварф рванулся в атаку. Внешне он выглядел как небольшой, но крепкий камень, способный выбить не только сбить меня с ног и разбить толстую стену. Атаковал он быстро, широко размахивая своим тяжёлым фальшионом. Отражать удары были далеко не просто, но сейчас мне это удавалось, принимая каждую атаку бородатого на умбон своего щита, постоянно контратакуя, стараясь отыскать правильный темп боя.
Наверняка со стороны такая битва выглядела очень забавно. Росту в дварфе было сантиметров этак сто двадцать, отчего мне приходилось накланяться, чтобы достать своего противника, внося в каждый удар всю свою силу, а у дварфа вовсе не было возможности достать меня тесаком в голову. Вот и приходилось нас плясать по ристалищу, обмениваясь ударами, не достигающих цели.
Я чувствовал, что после тренировок с Агнаром значительно лучше себя чувствую во время битвы. Теперь я не рвался в атаку, экономил силы и постоянно отгоняя своего противника на подходящее расстояние. Как оказалось, я сильно возвысил боевые навыки дварфа. Он постоянно атаковал, растрачивая силы. Впрочем, даже малейших признаков усталости в его быстрых движениях не наблюдалось. Дварф продолжал пытаться наседать, постепенно отгрызая у меня кусочки щита.
Под звон клинков и одобрительные крики собравшихся слуг графа Роберта, я стал концентрироваться, приготавливаясь к окончанию поединка. Уж слишком сильно мне хотелось стереть нахальную улыбку с уст дварфа.
Я ударил ногой в щит Таклина. Удар вышел знатным и дварф шелохнулся, сделав несколько шагов назад, позволяя мне сбросить всё свою оружие не песок ристалища. Освобожденные ладони я сразу же направил в сторону бородача, активно пытающегося вернуть себе равновесие. Я вспомнил всю ту ненависть, которую испытывал к этому низкорослому существу и между пальцами принялись бегать мелкие электрические разряды. Я ощущал, какая же сила храниться в этом заклинании, а потому дал волю чувствам. Голубые росчерки разрезали небольшое расстояние, между нами. Целый сноп молний ударил в щит Таклина, сразу же распространившись по его небольшому телу. Бородач рухнул на землю, скрючившись от тысячи и тысяч мелких разрядов, которые заставляли мышцы его тела одновременно сжиматься и разжиматься. Видя его страдания, чувствуя боль его тела, я продолжал отправлять в него молнии, насыщающие воздух озоном и всё сильнее нагревающие кончики моих пальцев. Было больно, но боль мою значительно снижали страдания, испытываемые предателем дварфом. Я ощущал, как заклинание высасывает из меня силы, словно выпивая их через трубочку, но не был в силах остановиться, ведь злость будоражила все мои чувства.
В один момент дварф перестал дёргаться, а из ладоней моих перестали лететь преломляющиеся молнии. В груди низкорослого мошенника была глубокая рана, края которой запеклись от температуры молний. К тому моменту соображал я туго, едва ворочая мысли внутри черепной коробки. Я уже не слышал криков воинов, не слышал одобрительного рыка Гауха и на всё сейчас было плевать. Медленно оседая на пол, я испытывал лишь радость от свершившейся мести.
Глава 19
Плаванье на корабле для меня было очень необычным и даже несколько неприятным времяпрепровождением. Пусть я и не испытывал морской болезни, но даже так приятного было маловато. Нам придётся преодолеть без малого тысячу километров по морской глади, а корабль это далеко не то место, где есть приличное количество развлечений.
Как бы это не было удивительно, но местные мореходы, использовали не просто быстрые парусные суда, а галераподобные суда. Пусть они проигрывали в массе перевозимого груза и скорости, но имели одно большое преимущество – манёвренность. Чисто парусные суда не смогли бы маневрировать между многочисленных остров, которые были тут и там натыканы по всему Сигийскому морю. Часто приходилось действовать столь ювелирно, что местных кормчих и капитанов можно было назвать этакими хирургами от мира мореплавания. Я воистину восхищался их мастерству, когда они лавировали между пологими берегами россыпей островов.
Часто мы встречались с множеством мелких судов. Часть из них была точно такой же, как и мы, представляя из себя торговые суда, тогда как
