трещина вынесла на нас стадо бизонов. Ну… наверное, бизонов. Выглядели твари точь-в-точь как дикие коровы бурого цвета, вот только покрупнее и помускулистей. Пожизнеспособней как будто бы — явно их в загоне не держали и насосные трубки на сосцы не наворачивали.
Я уже начал перебирать в голове варианты того, во что же они могут переродиться, но так и не угадал.
Просто потому, что такую хрень раньше никогда не встречал.
Неведомые силы, которые корёжили живых существ до неузнаваемости, явно были знакомы со средневековой геральдикой. Точнее… не с ней самой, а с принципом совмещения разных зверюшек в одном теле.
Вот и здесь получилось, что на бычьем теле сперва появилась крокодилья голова — рога остались, куда ж без них? — а потом до кучи из задницы вырос скорпионий хвост. Босс от миньонов внешне ничем не отличался.
Я уж было расстроился на тот счёт, что все мои мирозданческие догадки из-за этого могут пойти в жопу.
Но!
Потом всё встало на свои места. Обычные крокобыки, как и большинство монстров среднего пошиба, уповали на клыки, рога и грубую физическую силу. А вот босс, сука такая, внезапно осознался и начал вовсю использовать магию.
В данном конкретном случае он у нас оказался воздушником. Как стихия воздуха связана с крокодилами и быками, хоть убей не понимаю. Но факт есть факт.
Паскудник запускал в альтушек довольно сильные смерчи.
Один из таких подхватил и понёс Ромашкину. Вот только не в Изумрудный Город, а прямо чуть было не вытолкнул её в один из порталов — пришлось срочно впрягаться и возвращать оборотнессу на место.
Однако стоило девкам подобраться к этой твари вплотную, как она и померла.
Финальный удар на сей раз оказался за Стекловой, что при всех её талантах случалось нечасто. То ли психанув, а то ли раскачавшись в процессе, Танюха ни с того ни с сего начала прямо в ладошке выращивать кокосы и метать ими в монстров.
«В такие минуты трудно понять, где начинается реальность и заканчивается мечта, — флэшбеком прозвучал у меня в голове приятный женский голос. — Прислушаться к ощущениям и раствориться в полном блаженстве…»
Вот ведь…
Днюху Владим-Саныча каждый год забываю, а эту дрянь помню наизусть!
Хорошо всё-таки, что телек отмирает. Туда ему, суке навязчивой, и дорога.
Кхм-кхм…
Ну да что-то я отвлёкся.
Речь про Танькины кокосы шла. Так вот. Вместо сочной нежной мякоти и ароматной водички, конкретно её кокосы целиком состояли из скорлупы, были весьма себе увесисты и головы расшибали только так.
Но едем дальше.
Следующим противником на нашем пути стали… м-м-м… я бы назвал их василисками, но это будет неточно. Так что пускай носят гордое имя петухорапторов. А получились они из обычных рапторов — прям настоящие динозавры были!
Только вот этом случае, как мне кажется, насильственный механизм эволюции дал сбой, потому как с головой рапторов рапторам было бы сражаться куда сподручней. А так только клевались да кукарекали мерзко…
И если в трупах крокобыков можно было поковыряться на предмет ядовитой железы — ну мало ли для чего она может пригодиться? — то конкретно с этих уродцев брать было нечего.
Итак…
Альтушки вывезли три боя. Причём играючи так, как будто мимоходом. Я даже впервые почувствовал, что у нас действительно боевое формирование, а не экспресс-служба по влипанию во всякие забавные переделки.
Ну а четвёртого боя не было. А вот, к счастью или к несчастью, непонятно.
Астероидный бублик закольцевался, подтвердив тем самым мою теорию, и где-то впереди мы увидели выращенный Стекловой островок.
— Привал, — скомандовал я. — Будем думать.
Увы, ни стульев, ни кресел, ни даже шезлонгов это загадочное место предложить нам не могло. Валяться на шкурах альпакатавров — вообще не то же самое, что валяться на трупах альпакатавров. Как-то оно… Неприятненько, даже на слух.
Ну а потому всем миром пришлось упрашивать Стеклову, чтобы та вырастила нам хоть что-нибудь для сидения. Выращивать пеньки для друида как-то противоестественно, а потому совет мы держали… сидя на тыквах.
А для того, чтобы создать хоть какое-то подобие уюта в этой непонятном месте, Чертанова разожгла костёр из ничего. Чисто поддерживала огонь, а вот приятного треска — увы — добиться не смогла. Но и так стало гораздо приятнее и как-то по-домашнему. Самое то, чтобы пораскинуть мозгами.
— Итак, — начал я. — У кого какие мысли? У кого какие соображения? Предлагаю по очереди высказаться о том, кто что думает.
А послушать девок сейчас было очень интересно.
Интересно и полезно до кучи.
Не зря на всяких военных советах в первую голову младшие по званию высказываются. Молодёжь, она по большей части бред несёт, однако бред полезный, который на умную мысль натолкнуть может.
А всё от того, что восприятие у них живое и глаз не замыленный.
Может, и эти подметили что-то странное.
Или почувствовали…
Да хрен знает. История сейчас — чистый лист. И полезным может оказаться всё, что угодно.
— Кхм-кхм, — прокашлялась Шестакова и первой взяла слово. — Мне кажется, что…
Но не договорила.
Не сговариваясь, мы с девками одновременно обернулись на шум вдали, где-то за вертикалью бублика.
— … там драка, что ли? — договорила Шама.
— Похоже на то, — насторожилась Её Сиятельство Фонвизина.
— Драка-драка, — согласился я и вскочил с тыквы. — Хрен бы с ним, что там драка! Главное, что… вы слышите⁈ Слышите⁈
— Слышим, — покивали девки.
За рёвом монстров, взрывами и лязгом стали послышалась речь. Не факт, что русская. И даже не факт, что человечья, но это явно было речь разумного существа. А это значит…
Значит, можно будет это самое существо обо всём и расспросить!
— Бегом! — скомандовал я и первым ломанулся на шум…
Глава 16
Итак, где-то там впереди, на просторах неведомой хрени — которую лично для себя я уже назвал «астероидным бубликом» — неведомо кто дрался с неведом кем. И орал при этом на неведомом языке. Ни русским, ни английским там даже близко не пахло. Звуки все грубые какие-то, резкие, вообще никакого изящества.
Каждый слог той речи, которую я слышал, сам по себе звучал, как ругательство.
Но!
Если орущее существо вообще относится к тому виду, который размножается так же, как люди, то, судя по модуляциям голоса, это явно женщина. Чертанова, когда дар контроля врубает, примерно так же орёт.
Первая моя мысль — нихрена себе.
