года, — отвечаю я, затем сажусь и проверяю ее макияж. — Ну вот. Вы готовы.
Она бросает взгляд в сторону тети Греты.
— Как я выгляжу?
— Очень красиво и выглядишь на десять лет моложе. — Тетя Грета пристально смотрит на меня. — Тебе лучше поколдовать над моим лицом. Эти морщины меня уже достали.
Тетя Аида и тетя Грета меняются местами, и я начинаю с очищения кожи тети Греты перед нанесением увлажняющего крема.
— Ты взволнована? — Спрашивает тетя Грета, скользя взглядом по моему лицу.
— Да. — На моих губах появляется улыбка. — Для меня большая честь стать членом семьи Фалько.
— Это единственная причина? — Спрашивает тетя Аида.
— Нет. — Мои щеки немного краснеют, прежде чем я признаюсь: — Я взволнована, потому что мне не терпится разделить свою жизнь с Дамиано.
— Ты любишь его? — Спрашивает тетя Грета.
Я хихикаю.
— Хватит вопросов. Скоро все сами узнаете.
Закончив с макияжем тети Греты, она смотрит в зеркало, и счастливая улыбка расплывается на ее лице.
— Ты сотворила чудо, cara. Спасибо.
Надеясь побыть несколько минут наедине с собой, я говорю:
— Идите одевайтесь, пока я накрашусь.
Я провожаю их взглядом, а затем смотрю на кольцо на своем пальце.
Сегодня я выхожу замуж за Дамиано.
— Господи, — говорит он, появляясь в дверях, словно мое воображение нарисовало его, — я думал, они никогда не уйдут.
— Ты видел макияж мамы? — Спрашиваю я.
Он кивает, закрывая дверь.
— Она выглядит красивой и счастливой. Спасибо, что ты так много внимания уделяешь ей.
Я встаю, однако, заметив серьезное выражение его лица, застываю на месте.
— Что-то не так? — Спрашиваю я.
Он качает головой и, взяв меня за руку, опускается передо мной на колено.
Святое дерьмо.
Глядя на меня, он говорит:
— Я не оставил тебе выбора, когда забрал тебя, и не жалею об этом. — Его большой палец касается обручального кольца на моем пальце. — Ты обладаешь властью надо мной, от которой я не в силах освободиться, Габриэлла. Ты забралась в мое сердце, и я стал чертовски одержим тобой.
В горле образуется комок, и я радуюсь, что еще не успела накраситься.
— Я люблю тебя. — Его тон становится мягче. — Надеюсь, ты научишься любить меня.
Дамиано Фалько — мой.
Самый могущественный мужчина преклонил передо мной колени.
Зная, что он никогда не причинит мне боль и рядом с ним я могу быть уязвимой, я признаюсь:
— Да.
Его глаза темнеют, когда он смотрит на меня.
— Я люблю тебя, Дамиано, — впервые в жизни произношу я эти слова вслух.
Он вскакивает на ноги, его руки обхватывают мои щеки, а губы накрывают мои в лихорадочном поцелуе.
Когда его тело пытается оттолкнуть меня к кровати, я кладу руки ему на грудь и прерываю поцелуй.
— Никакого секса. Мне нужно подготовиться, и тебе тоже, — строго говорю я.
Он издает нечленораздельный звук, а затем вздыхает. Проводя ладонями по моим бокам, он бормочет:
— Не могу дождаться, когда этот день закончится.
Я поднимаю руку к его подбородку, и он целует мою ладонь.
— Иди готовься и жди меня у алтаря.
— Не заставляй меня долго ждать, — приказывает он, направляясь к двери. Он смотрит на меня в последний раз и уходит.
_______________________________
Чувствуя себя королевой, я смотрю на свое отражение в зеркале.
Тетя Аида и тетя Грета ушли занимать свои места, и все ждут меня.
Раздается стук в дверь, и, оглянувшись через плечо, я вижу Карло.
— Готова? — Спрашивает он.
Я киваю и, повернувшись, иду к нему.
— Дамиано послал тебя убедиться, что я не сбегу? — Спрашиваю я.
Он усмехается.
— Что-то вроде этого.
Пока мы ждем лифт, он откашливается.
— Ты прекрасно выглядишь, Габриэлла.
— Спасибо.
Двери открываются, и мы заходим внутрь. Карло приходится помочь мне с платьем, чтобы оно не застряло в дверях.
Когда мы выходим на первый этаж, Карло говорит:
— Удачи.
Я делаю глубокий вдох и иду по коридору в сторону застекленной террасы.
Дамиано отказался проводить свадьбу на улице. Он не хотел, чтобы я выходила на холод в одном лишь платье.
Я останавливаюсь в паре футов от двери, и Карло заходит внутрь, чтобы дать сигнал, что я готова.
В воздухе начинают звучать ноты Канона Пахельбеля15.
Я закрываю глаза и судорожно вдыхаю.
Не плачь.
Медленно я начинаю идти, и когда вхожу в комнату, мои глаза ищут Дамиано. Найдя его, я не отрываю взгляда от своего жениха и с высоко поднятой головой иду навстречу мужчине, с которым проведу остаток своей жизни.
Увидев меня, его выражение лица такое, словно он получил удар в живот. Он даже отступает на шаг назад, а я чувствую, как на глаза наворачиваются слезы.
Его челюсти сжимаются, но затем он качает головой, а на лице проступают эмоции.
— Господи, ты выглядишь потрясающе, mia regina, — говорит он это, когда я уже почти подхожу к алтарю.
Мои брови сходятся на переносице, и я едва не всхлипываю, но все же сдерживаюсь. Мое тело сотрясается от напряжения, которое я испытываю, чтобы не расплакаться.
Я останавливаюсь перед Дамиано и, видя, каким взволнованным он выглядит, не могу сдержать слез.
Он тянется к моему лицу и вытирает слезу, затем смотрит на священника.
— Дамиано и Габриэлла, пришли ли вы сюда, чтобы вступить в брак без принуждения, свободно и искренне? — Спрашивает священник.
— Да, — отвечает Дамиано.
Хриплым голосом я говорю:
— Да.
— Поскольку вы намерены заключить священный брачный союз, соедините свои правые руки и заявите о своем согласии перед Богом и Его церковью.
Дамиано хватает меня за правую руку еще до того, как я успеваю ее поднять, и я начинаю хихикать.
Мой нетерпеливый мужчина.
— Я, Дамиано Кастанти Фалько, беру тебя, Габриэллу ди Белла, в свои законные жены, чтобы быть тебе опорой с этого дня, в лучшие времена, и в худшие, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, любить и лелеять, пока смерть не разлучит нас. Я буду любить и почитать тебя все дни своей жизни.
Услышав слова Дамиано, я не могу сдержать слез. Мой голос дрожит, и я произношу слова клятвы сквозь слезы:
— Я, Габриэлла ди Белла, беру тебя, Дамиано Кастанти Фалько, в свои законные мужья, чтобы быть тебе опорой с этого дня, в лучшие времена, и в худшие, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит нас. Я буду любить и почитать тебя все дни своей жизни.
Дамиано делает глубокий вдох, словно пытается осмыслить мои слова, затем священник говорит:
— То, что Бог сочетал, того человек да не разлучает. — Он
