они ворвались в неё откуда-то, мгновенно и крайне неожиданно. Словно что-то раздавило тела несчастных и выплюнуло на обозрение остальных. Кишки, раздробленные куски костей, расколотые черепа и не подлежащая идентификации, завёрнутая в одежду масса. Но особенно много было крови. Всё это не только шлёпнулось на каменный пол, но и разлетелось в стороны, забрызгав ошалевших от ужаса людей. Толстуха с округлившимися от страха глазами брезгливо сняла со своего плеча кусок плоти. Перед тем как уронить его на пол, заметила целёхонький глаз и застыла. Глаз словно гипнотизировал женщину, не позволяя сдвинуться с места. Очкарик машинально снял очки и вынул из кармана окровавленной рубахи платок. Но ещё не успел он протереть залитые кровью стёкла, как обезумевшая от страха толпа рванула к спасительным ступеням и последние оказались быстрее первых. Особенно старался полноватый мужчина в белой рубахе и чёрных брюках. Он снёс в сторону не только толстуху, но и очкарика. Как и ещё немало зазевавшихся бедолаг, те исчезли в бездонном чреве Лабиринта.
Не прошло и пары минут, как трясущиеся от страха люди расползлись по лестнице. Роберт Нокс исступлённо дёргал прутья решётки, а симпатичная девушка в красном платье вжалась в дальний угол. Из полсотни обречённых на ступенях осталось меньше трёх десятков. Рыдания, рвота, растекающиеся по ногам моча и дерьмо. Крики, стенания, проклятия и истерики. На лестнице было шумно. Возвращение исчезнувших добавляло ужаса и повышало накал страстей до максимума. В клетках, то тут, то там, появлялись их раздавленные, растерзанные и даже обугленные останки.
Марионетка Глория Коул
Марионетка Глория Коул
Сектор один ноль шесть один. Остар
Круг семьдесят третий
День девяносто девятый
Устроивший весь этот кошмар человек сидел в небольшой комнате и наблюдал за страданиями своих жертв на экране большого монитора. Одет броско и дорого. Толстая золотая цепь на загорелой шее, шикарные часы, и даже пряжка ремня дерзко заявляют о достатке хозяина. Щёгольские, от модного модельного дома рубаха и брюки дополняют образ привыкшего жить на широкую ногу богатея.
Неприятное, но несомненно красивое, загорелое лицо остаётся равнодушным. Тлеющая в правой руке сигара взметнулась ко рту. С удовольствием втянул в себя ароматный дым, задумчиво выдохнул большое, стремящееся вверх, белое облако, и, погладив массивный, золотой перстень, потушил окурок в серой пепельнице.
— Пора, — резко вскочил он с удобного стула и прошёл к холодильному шкафу, — развлеклись и хватит. Проклятье, несколько марионеток потрачено зря! Теперь нужно пройти дальше. Выход всё ближе.
Привычным жестом пригладил и так идеально зализанные назад гелем длинные, тёмные волосы. Открыл шкаф и некоторое время задумчиво рассматривал разложенные по полочкам пальцы. Наконец выбрал нужные. Вернулся к столу и присел на странный стул справа. Спокойно и привычно выложил дюжину пальцев на край стола. Сам стул был более чем странным и напоминал электрический, для приговорённых к смерти преступников. Был намертво прикручен к полу и соединён парой внушительных кабелей со встроенным в стол механизмом. Ремни для фиксации тела, подлокотники со странными ручками, рычаг справа. Загорелый красавец поёрзал, принимая удобное положение. Пристёгивался ремнями, словно готовился к самоубийственной казни. Лишь правую руку оставил свободной.
— Начнём с тебя, красотка, — сунул он один из пальцев со стола в рот и резко потянул рычаг.
Послышалось мерное гудение, а экран настенного монитора погас и вновь загорелся. Картинка с расположенной на решётке камеры сменилась. Серые глаза щёголя затуманились. Вокруг него и стула появилось едва заметное голубоватое свечение. Он вцепился в ручки на подлокотниках и застыл, словно ожидая движения бормашины зубного доктора.
Девушку в красном платье тряхнуло, она перестала дрожать, а в глазах вместо ужаса появилась решительность. В голове заиграла спокойная, ненавязчивая музыка. Она поднялась и начала медленно спускаться к прозрачным клеткам. Остальные замолкали, провожая самоубийцу удивлёнными взглядами.
Выбрала иной путь, уверенно двигаясь по пустым клеткам. И вновь тишина, а взгляды обречённых, всё их внимание приковано к идущему вперёд красному платью. Нет, у них нет ни малейшего желания пойти следом, но внезапная храбрость завораживает. Даже Роберт Нокс с интересом наблюдает, стоя у закрытой решётки.
Она спокойно доходит до семьдесят первого ряда. Здесь останавливается, явно обдумывая следующий ход. Наконец шагает вперёд и… Исчезает!
Общий вздох удивления, восхищения, разочарования и ужаса пробегает по толпе. Крики, стенания, проклятия и истерики вспыхивают с новой силой. Роберт Нокс принимается колотить в решётку ногами.
Исчезнувшая девушка не слышит шума своих товарищей по несчастью. Его сменила музыка. Она вдруг, в один миг оказалась в совершенно другом месте. Комната пуста, лишь крашенные в жёлтый стены, серый пол и белый потолок. Две двери, одна напротив другой. Света одинокого, плоского, круглого светильника над головой более чем достаточно.
В карих глазах ни тени страха. Подходит к одной из дверей и просто ждёт.
Внезапно стены комнаты начинают движение. Слева и справа они медленно и неотвратимо сближаются. Девушка стоит у двери. Её не пугает скрежет и перспектива быть раздавленной бетонными тисками. А стены всё ближе. Комната сужается до размера дверей, а та, которая за её спиной гостеприимно открывается. На бледном лице появляется подобие улыбки. Стены начинают перекрывать двери, но она абсолютно спокойна. Только, когда они коснулись плеч, разворачивается и всем телом налегает на дверь. Рано. Ещё одна попытка. Дверь не поддаётся. Лишь в третий раз, когда и боком становится тесно, дверь распахивается, и она выскальзывает из смертельной ловушки.
Ещё одна похожая комната. Цвет стен поменялся на зелёный, но потолок и пол остались прежними. Ни дверей, ни окон, но уже не пустая. Посреди комнаты табурет. На нём лежат верёвка, нож и молоток. В потолке, на месте светильника, торчит лишь крюк. Несмотря на это здесь также светло, как и в предыдущей комнате с убийственными стенами.
Любовно погладив молоток, девушка поднимает нож. Проверяет остроту лезвия и слизывает
