надо делать», — говорила Настя, сравнивания голос интуиции с мозаикой, когда стояла перед сложным выбором. Но всё ещё столица, въевшаяся до самого глубокого слоя, жила в нём, напоминая о только-только начавшихся концертах, адреналине от выступления и признания в виде аплодисментов и комментариев в соцсети.
— Да. Люблю так, как будто ждал её всю жизнь… Очень странное чувство, словно пазлы сложились…
Сам, тогда засыпая, проборм — отал в шею прижавшейся к нему Насти: «Спи, любимая», — а она замерла, погладила его лицо: «Мой Кир!» И что-то ещё, что он уже воспринимал как усыпляющее дождевое адажио.
Слишком всё было хорошо. Слишком сладко. И это пугало.
А проснувшись, на удивление отстранённо мельком успел подумать, что с Настей — то самое, а с Лерой — словно и не было, да и всё по-другому как-то прошло. Сплошное веселье, клубы два-три раза в неделю, постоянная скорость перемещения — и подумать о жизни некогда было. И наедине оставались — Лера чаще шутила и смеялась… Да, было забавно, но именно это и мешало прислушаться к себе, понять, чего требует душа.
— Ну, это ничего. Любишь — значит разберёшься. Вон уже словами Настиными говоришь.
Баб-Аля зевнула, напомнила, что входную дверь надо плотнее закрыть, и ушла в надежде уснуть. Кирилл же допил чай, налил ещё и вернулся с бокалом в сарай — вдруг и Настя проснулась от жажды. Но девушка крепко спала. Кирилл, нырнув к ней под одеяло, некоторое время прислушивался к обтекающим сеновал звукам и незаметно для себя уснул. Одна из самых важных в жизни целей найти родственную душу, наконец, была достигнута, а о том, как сохранить и сберечь своё сокровище, он обязательно подумает завтра.
Глава 14
Дела житейские
Он проснулся и первые минуты прислушивался к знакомой возне коз, хрустко жующих сено, и деловитому бормотанию петуха, нашедшего нечто интересное для куриц. Одна из них читала куриный рэп, предчувствуя скорое появление яйца. Хотя вчера всё небогатое хозяйство бабы Али днём перемещалось во дворе и за его пределами, сейчас почему-то оказалось запертым в помещении, а судя по полосам света, падающим через мутное окно, утро давно наступило.
Насти рядом не было, значит, не захотела будить. И Кирилл поднялся, отряхнул, как мог, травинки, прицепившиеся к штанам, вышел на улицу, перекинув свитер через руку. Понял, почему курей и коз не выпустили — солнце только-только набирало силу, и земля ещё не впитала в себя всю ночную влагу. По тяжёлой и сочной траве дошёл до крыльца, чертыхнулся, когда Жулик неожиданно тявкнул из такой же сырой, как и всё окружающее, будки.
В домике было привычно сухо и уютно: снова топилась печка и, если верить носу, в кастрюле на печке кипел бульон.
— Доброе утро, — Кирилл потоптался, не зная, с чего начать. Баба Аля чистила картошку, сидя на невысокой табуретке у печки. — А где Настя?
— Доброе. Не вытерпела, пошла за грибами. И ваш охранник увязался за ней. Наливай себе чай, глянь-ко там, на столе, и хлеб, и масло. Кофе ваше тоже. Сливки в молочнике…
Он самостоятельно позавтракал, ибо, по словам бабы Али, женщины сделали это два часа назад, и, пока сырость на улице не разошлась, занимались подготовкой к обеду, для него Настя отправилась на поиски грибов-дождевиков.
— А ты, я смотрю, на инструменте играешь, — пока Кирилл жевал, неторопливо разговаривала, нарезая картошку и капусту, хозяйка. — Настя сказала, что мастер. Покажешь? Телевизира у меня нет, радио ловит только в ясную погоду и то без ветра. Вашим ынтырнэтым я пользоваться не умею, да и бегать на берег некогда, ловить его, а дизиль летом не включаю — травы сухой вокруг много.
— Конечно, — теперь стало понятно, почему Настя не возражала против этой ноши — хотела порадовать старушку. Вытер руки о полотенце, перекинутое через спинку советского деревянного стула, принёс гитару, расчехлил и уселся поудобнее. — Что вам сыграть?
— Мне-то? — баба Аля улыбнулась. — Для сердца чего-нибудь.
Он призадумался ненадолго, перебирая струны. Из репертуара для бабушек почти ничего не знал, кроме военных песен, и то, только потому что со Свиридовым пробовали делать их современную аранжировку. Из душевных помнил, в основном, англоязычные типа «Песни земли» Майкла Джексона и «Люби меня нежно» Элвиса Пресли да единственный русскоязычный романс «Средь шумного бала случайно», который выучил ещё в одиннадцатом классе для школьного конкурса ради матери, обожавшей оптом всех троих Толстых или делавшей вид знатока. И испанские переборы всегда хорошо ложились в задумчивую атмосферу…
Честно признался единственной зрительнице о содержании репертуара. Старушка усмехнулась:
— Английские так английские. Ты только, мальчик, мне их переведи, чтобы я знала, о чём думать.
И он переводил перед тем, как спеть.
— Надо же, верно говорится — землю беречь надо, — полуудивлённо согласилась она на «поучение» Джексона. — А «Опустела без тебя земля» умеешь?
Вспомнил, как просили «Мурку» на Купальском празднике, улыбнулся:
— Могу подобрать аккорды, но слов не знаю, бабушка.
— А ты сыграй, я спою. До песен я охочая всегда была, жаль — теперь петь не с кем. Иголка на проигрывателе сломалась зимой, горевала я… Может, посмотришь? Или ты не во всех музыкальных инструментах разбираешься?
Кирилл пообещал посмотреть, сильно сомневаясь, что сможет помочь, да ведь и в Москву можно взять, там найти знающего антиквара. Попробуй не найди, когда на тебя надеются! В итоге сыграл всё, что мог по заданию. Баба Аля и про борщ забыла, уселась за стол, подперла морщинистым кулаком лицо и спела две песни своей молодости.
Наверное, развлекались музыкой ещё бы долго, если бы не вернулась Настя с небольшой корзиной. Попав на середину: «Отчего, отчего, отчего так хорошо — потому что ты мне просто улыбнулась…», — она осторожно зашла, не прерывая песни, шикнула на Фикса, собравшегося подпеть, обменялась с гитаристом подмигиванием и, улыбаясь, продолжила заброшенную работу хозяйки у печки — проверила бульон и бросила в него нарезанные овощи.
— Эх, какие были гуляния в Линтах! Народу было много — весело… — закончив петь и слушая иностранное фламенко, вздохнула хозяйка. Вытерла чистым полотенцем углы глаз и покачала головой. — На всё время находилось…
— Ничего, пока мы здесь, Кир будет хоть каждый вечер играть. Да? — Настя подмигнула ему снова.
— Гов… Конечно, — он кивнул, не поднимая головы и наблюдая за струнами.
Выяснилось, что за время прогулки Настя проголодалась, всё-таки набрав грибов, а борщ ещё не был готов. Перед Кириллом поставили плетёную чашку:
— Сходи, мальчик, за яйцами, сделаем омлет.
Он послушно оставил гитару, мимоходом коснулся губами
