тебя.
Девушка повиновалась, вложила свою ладонь в ведьмину. Её моментально увлекло в бездну, переливающуюся разноцветными камнями. Она видела Рихарду, держащую за руку, человеческую, а не троллью. Ведьма была спокойной и совсем не обращала внимания, что они с невероятной скоростью летят вниз.
— Не бойся! — произнесла ведьма, перекрикивая заглушающие все посторонние звуки и сильные воздушные потоки, бьющие в лицо.
Как долго они падали Терисия не поняла, но внезапно все прекратилось. Девушка почувствовала под ногами твердую землю. Голова кружилась, немного подташнивало, но Тери оглядывалась вокруг и узнавала эти места. Она увидела знакомый двор, родной родительский дом с маленькими мутными окошками. Девушка полной грудью вдохнула свежий весенний воздух и увидела маленькую девочку в белой сорочке. Малышка с распущенными светлыми волосами сидела на траве, перед ней охапка молодых цветов. Девочка старательно заплетает их в один огромный венок, не замечая присутствия рядом Тери и её спутницу.
— Что мы здесь делаем? — тихо спросила девушка Рихарду, но та только с загадочной улыбкой пожала плечами.
Девочка вдруг подняла на них удивленный взгляд, но будто смотрела сквозь. Вдруг через тело Тери пробежал ребенок, мальчик. Он не видел их, не почувствовал того, как прошел сквозь ее тело. Терисия сама себе показалась легкой полупрозрачной тенью, наложенной на весенний пейзаж. Девушка поняла, что и белокурая девочка смотрела не на них, а на мальчика. Он шел к ней, неся за спиной что-то тряпичное.
— Они нас не видят? — спросила она ведьму, а та, все так же не произнося ни слова, отрицательно покачала головой.
Дети стояли близко, можно было отчетливо видеть, как вручая подарок девочке, мальчик очень смущается. Тери рассмотрела, что он дает ей в руки тряпичную куклу. Девочка, отложив в сторону венок, задумчиво вертит куклу в руках и молчит.
— Тебе не нравится? — спрашивает мальчик дрожащим от волнения голосом.
— Мне… — девочка поднимает на него взгляд, но речь ребенка перебивает крик со стороны дома.
— Это что здесь творится?! — во двор выбегает женщина с метлой в руках, в которой Тери с трудом узнает свою маму, но очень молодую. — Кыш отсюда, сорванец! — она замахивается на мальчика метлой, но он со смехом успевает увернуться, со всех ног бежит прочь. Опять пробегая насквозь Терисию, но та уже не замечает этого.
Белокурая девочка побледнела, испугано хлопает глазами, глядя на женщину. Та, когда прогнала прочь мальчика, подошла к ней вплотную, осмотрела сердитым взглядом, а потом заметила в руках ребенка куклу. С яростью мать Тери вырвала у девочки игрушку.
— Гадость какая! Терисия, — серьезно произнесла мать, нависая над маленькой девочкой, — еще раз я такое увижу — получишь крепко! Поколочу, что сесть не сможешь! Малявка, а уже с мальчиками якшается! Потаскуха малая, прости господи, — с крика женщина переходила на гневный шепот, — иди в дом и молись, сейчас же. Я не для того тебя рожала, чтобы ты тут непотребствами занималась.
Тери почувствовала физическую боль, когда мать взяла ребенка за волосы, намотала их на руку и потащила за собой к дому. Девушка узнала в ребенке себя, но поверить не могла, что такое происходило. Ничего подобного она не помнила.
— Это твое первое воспоминание, — спокойный голос Рихарды заставил Тери отвлечься от мыслей. — Твой первый узел памяти. Таких много, но этот начальный из самых крупных. Его нужно развязать.
26
— Развязать? — переспросила девушка. — Как это?
Ведьма задумчиво смотрела на чистую весеннюю природу вокруг, затем наклонилась и сорвала ближайшую ромашку. Повертев цветок в руках, вставила в одну из своих толстых, собранных в тугую прическу, черных кос. Белые лепестки только подчеркивали темноту локонов Рихарды.
— Узлы памяти как паразиты, — начала женщина с беззаботной улыбкой, — заводятся в темных местах, куда почти не заглядываешь. Они плодятся там, множатся, а потом, глядишь, а они уже всюду. Паразиты портят твою жизнь в каждой ее клеточке. Все потому, что ты вовремя не обратила на них внимания. Вот что ты почувствовала, когда увидела себя маленькую с матерью?
Тери почувствовала, как в груди зажгло болью с новой силой. Девушка потупила взгляд, пытаясь взять себя в руки.
— Больно, страшно, — твердо ответила Терисия, не показывая эмоций.
— Ты ненавидишь мать за это? — с насмешкой в голосе спросила Рихарда.
— О, и не только за это! — выпалила девушка. — Семья испортила мне жизнь и предала.
Ведьма одобрительно кивнула, соглашаясь со сказанным.
— Так и есть. Но именно в этой ситуации тебе нет за что ее ненавидеть, милая, — мягко сказала женщина. Она подходила ближе, полы ее длинного бордового платья подминали под собой высокие травы.
— Она назвала меня потаскухой! — возмутилась девушка. — Набросилась как собака!
— Да, твоя мать грубая. Это непростительно, — согласилась Рихарда, — она испортила тебе характер. Учила не любить, а ненавидеть. Но этот ее нелепый способ защитить тебя.
Девушка хотела уже спросить от чего это мать могла ее защищать, если единственная угроза тут она сама, но ведьма взяла ее за руку и перед глазами помутнело. Они опять перемещались куда-то, кружилась голова от быстро сменяющих друг друга картинок. Когда движение остановилось, она увидела все того же мальчика с тряпичной куклой в руках. Он распустил одну из ниток игрушки, и теперь запивал внутрь кусочки коровьей лепешки, которые собирал палочкой с дороги. На устах мальчугана играла злорадная улыбка, он постоянно оглядывался вокруг, видимо, боясь быть уличенным в своей шалости.
— Что за глупость… — произнесла Терисия, кругами обходя мальчика. Она с трудом верила своим глазами.
— Да, чистейшая глупость! — согласилась Рихарада со звонким смехом. — Этот мальчик почему-то имел на тебя зуб. Не знаешь почему?
— Не знаю, — ответила девушка. — Даже если так, пусть подарок был глупой насмешкой, мать есть за что винить. Она таскала меня за волосы.
— Очень жестоко с ее стороны, — сочувственно ответила женщина, но сразу после ее слов мир вокруг вновь завертелся.
Через мгновение они уже стояли внутри ее родительского дома. Тери увидела заплаканную себя над тарелкой с нетронутым супом. Девочка исподлобья смотрела на мать, занимающуюся шитьем у печи, а та будто бы не обращала на нее никакого внимания.
Наконец мать взглянула на дочь, но в этот раз вместо криков, она только цокнула. Оставив шитье на столе, мама Тери вышла из комнаты, а вернулась с банкой меда, которую шумно поставила на стол. Мед дома они ели только по большим праздникам, и вряд ли тогда был какой-то особенный день. В глазах девочки мелькнула искра интереса, а мать уже доставала из печи свежую лепешку. Ловко намазав ее толстым слоем меда, который таял
