если это пантера, преследующая нас? Или аллигатор.
Он остановился и развернулся так резко, что Мириэль чуть не налетела на него. Луч ослепил ее. Мужчина выключил фонарик, и их окутала тьма. Мириэль тут же подумала, что слепящий свет предпочтительней.
– Во-первых, аллигаторы не лазают по деревьям, – заявил Фрэнк. – И в этих краях не водятся пантеры. Прислушайся.
Он замолчал, и Мириэль поняла, что он предлагает послушать звуки. Однако поначалу ей показалось, что кругом тишина. Как же она скучала по шуму городских автомобильных моторов, велосипедным гудкам и полицейским свисткам! А еще она скучала по иллюминации. Даже в безлунную ночь Лос-Анджелес светился слабым, но всепроникающим желтым оттенком от коллективного мерцания уличных фонарей и автомобильных фар.
Но вскоре ее ухо уловило стрекотание сверчков. Уханье совы. Плеск воды вдалеке. Услышав шелест листьев, она подняла глаза. Ее глаза привыкли к полумраку, и она увидела бледное брюшко опоссума, бегущего по ветке дерева.
– Видишь?
Она кивнула.
Они стояли всего в нескольких дюймах друг от друга. Его запах – мыло, сандаловое дерево и цинковая мазь – смешивался с древесным запахом леса.
– Ты вырос в таком же месте, как это?
– Ага. Прекрасно, правда?
Это было небольшое преувеличение. Но в жужжании, уханье и шелесте листьев действительно было что-то успокаивающее, почти музыкальное.
– Значит, нам не о чем беспокоиться?
Он отвернулся от нее и снова включил свой фонарик.
– Я этого не говорил, но из-за опоссума – точно нет.
Она последовала за ним, стараясь не отставать, насколько позволяли неудобные галоши. Невдалеке линия деревьев изгибалась, открывая пространство однородной темноты. Упавший туда луч выхватил поверхность болота, покрытую лилиями и ряской.
Фрэнк подвел ее к плоскодонной лодке, привязанной к ближайшему дереву. Они столкнули ее на воду, и он забрался на борт. Мириэль колебалась. Вода плескалась о ее галоши. Она бросила тоскливый взгляд через плечо. Колония была всего лишь несколькими точечками света на расстоянии. Когда она повернулась обратно к лодке, Фрэнк протянул ей руку.
– Давай же.
Что-то шлепнулось в воду на дальней стороне озера.
– Не уверена, что смогу это сделать.
– Ты должна. – Она не взяла его за руку, и он сказал: – Подумай о Жанне и других детях.
Мириэль глубоко вздохнула и схватила протянутую ладонь. Его кожа была сухой и бугристой; она чувствовала его скрюченные пальцы под своими. Она отпустила его в тот же миг, как оказалась на борту, невольно вытерев руку о юбку, прежде чем осознала, что делает.
– Извини… Я… Это не… – Она остановила себя, прежде чем ляпнуть то, что усугубило бы обиду, и села.
– Ты не первая. – Он сел напротив нее и протянул ей налобный фонарик. – Наблюдай за поверхностью воды. Когда увидишь пару глаз, направленных на тебя, протягивай руку и хватай.
– Что?! Я?!
– Я должен грести.
– Но откуда мне знать, что это будет лягушка-бык?
Он слабо улыбнулся и пожал плечами.
– Аллигатор будет слишком тяжелым, чтобы вытащить его из воды.
Она свирепо посмотрела на него, но надела фонарик, затянув ремни так, чтобы он плотно прилегал ко лбу.
– Это последний раз, когда я вызываюсь добровольцем на дурацкое мероприятие вашего клуба поддержки.
– Ш-ш-ш. Ты распугаешь лягушек.
Сжав весла ладонями, он греб по периметру озера медленными, плавными движениями. Среди мягкого плеска воды она услышала странный вибрирующий шум – похожий на шум пропеллера самолета, но гораздо тише, – возникающий и исчезающий среди ряски.
– Что это? – прошептала она.
– Призыв лягушек-быков к спариванию. Что-то в этом году процесс затянулся. – Он провел веслом по воде. – Не спускай глаз с воды. Они должны быть где-то близко.
– Я смотрю.
– Есть что-нибудь?
– Нет. – И тут она их увидела, два глаза-бусинки прямо над поверхностью воды. Мириэль заколебалась, скорчив гримасу, затем быстро протянула руку и схватила это. Огромная скользкая лягушка-бык задергалась у нее в руке. Она раздувала щеки и извивалась. Длинные ноги брыкались и плескались, пока она вытаскивала ее из воды.
– Забери это!
Фрэнк сунул весло под мышку и открыл мешок.
– Вот. Бросай сюда.
Мириэль с облегчением отпустила лягушку, и та свалилась на дно мешка. Она снова квакнула и выпучила глаза. Темная кожа оказалась скользкой и пятнистой. Существо подпрыгнуло, и Мириэль отшатнулась назад, чуть не упав со своего места, но Фрэнк затянул отверстие, прежде чем лягушка смогла выскочить.
– Неплохо, – произнес Фрэнк, перестав хихикать. – В ней по меньшей мере восемь дюймов.
– Сколько еще нам нужно? – уточнила Мириэль, вытирая грязь и слизь с руки.
– Дюжины или около того должно быть достаточно.
Дюжины?! В колонии даже нет такого количества детей. Жизнерадостный голос Фрэнка вызвал у нее желание придушить его. Легко смеяться, когда ты не хватаешь в мутной воде пару стеклянных глаз!
Следующая лягушка вырвалась из ее рук прежде, чем она успела бросить ее в мешок. Ту, что была после, Фрэнк счел слишком маленькой и заставил выкинуть обратно. К четвертой попытке она научилась замечать их сверкающие глаза и удерживать их скользкие тельца.
Выловив десятую, она тут же заметила еще одну и протянула к ней руку. Прежде чем ее ладонь коснулась воды, Фрэнк дернул Мириэль назад. Две ноздри возникли над водой по одной линии с глазами. Под поверхностью она разглядела длинное, тонкое туловище аллигатора.
– Просто крошечный парнишка, – заверил ее Фрэнк. – Самое большее – мог укусить. – Но тут же переплыл на другую сторону, позволил лодке дрейфовать в болотных зарослях, и двух последних лягушек поймал сам.
Они вернулись к берегу с полным мешком. Каким бы маленьким ни был аллигатор, Мириэль была рада, что их охота закончилась. Ее спина болела от того, что она постоянно наклонялась над водой, а кожа зудела от десятка комариных укусов. Фрэнк, который был в брюках и предусмотрительно надел рубашку с длинным рукавом, казалось, не спешил.
Едва нос лодки уперся в илистый берег, Мириэль вскочила и тут же осознала свою ошибку, ощутив качку. Она раскинула руки в тщетной попытке сохранить равновесие, однако лишь усилила колебания. Фрэнк потянулся к ней, но было слишком поздно, и она свалилась в грязное болото.
Несмотря на небольшую глубину и не слишком холодную воду, Мириэль испытала шок. Ее руки и зад быстро коснулись дна, погрузившись в грязь. Острая боль пронзила недавно сломанную руку, пальцы покалывало. Она села, ее голова торчала над поверхностью. Фонарик свисал с ее уха и уже не светил. Склизкие водяные водоросли запутались в ее мокрых волосах. Она кашлянула и прижала руку к груди. Не сломана, поняла она, но чертовски болит.
Фрэнк спрыгнул с лодки и помог ей подняться на ноги. Ее теннисное платье, мокрое и
