знать, что стихотворение про эскортниц училке не нравятся. А я из Есенина больше ничего не знаю.
— Чувак, она тебя классику спрашивала, а не мемасики из соцсетей, — поржали все остальные над незадачливым Толяном, не понимающим разницы.
— Держите, только дайте кто-нибудь геометрию списать, а то я матеше на дробях остановился и что дальше с этим делать, понятия не имею, — достав тетрадь, положил её перед пацанами на стол.
— Вам как всегда? — официантка нарисовалась, как чёрт из табакерки.
— Ага, — кивнул я, — ещё бы кого-нибудь шарящего в построении кривых и гипербол.
— Лёша, — крикнула та в зал, — не переживайте, он у нас в МГУ учится, сам поступил, вот кто точно вам поможет.
— Чего? — перед нами в самом деле предстал хлипенький паренёк в очочках и смешной причёской под горшок.
— Помоги ребятам с математикой, всё равно пока кроме них, других гостей нет, — улыбнулась Света. — Вы если что кричите, ещё кого подыщем, у нас много студентов на полставки. А с вашим появлением у нас выручка выросла, и зарплата больше стала.
— Да мы и доплатить можем, — почесал в макушке Толик, — мы из спортивной, которая тут вниз по улице. Нам эти цифры, что трупу бухгалтерия и вид на жительство.
— Я, конечно, не лучший на курсе, но могу попробовать, — почесал в маковке уже несостоявшийся репетитор. — Правда, Аркадий Станиславович, говорит, что я неуч глупый и мне в МГУ учится позорно. Но, всё же думаю, со школьной программой как-нибудь справимся.
— Это Борисков, что ли? — наклонил голову к плечу Семён.
— Да, он самый, — закивал головой Лёшенька.
— Ща, пять сек, нарисуем, — наш запасной вратарь полез в карман за телефоном и выудив тот, набрал кому-то. — Крёстный, привет, не отвлекаю? Слушай, тут нам в кафешке твоего студента посоветовали, как репетитора. Стоит соглашаться. Лёша… А, узнаю. Лёша, фамилия-то у тебя есть.
— Старавойт, — запнулся тот на полуслове.
— Старавойт, говорит, у тебя учится, смешной такой, на ботаника из сериалов похож, — продолжил Семён, перебирая пальцами по столу. — Угу, понял. Лёша, дядя сказал, если я сдам это фигому алгебру, то накинет тебе десяток баллов на экзамене и вообще тебе можно доверять. Так что давай, объясняй, что тут вообще за дебри с цифрами творятся и почему так жестоко обошлись с дробями и сократили их до букв.
— Слушайте, — тут же оживился наш неожиданный преподаватель.
Так, мы и просидели в кафе практически до позднего вечера. Посмотрев на часы, не стал тревожить Иру, они как раз должны были начинать готовиться к соревнованиям. А когда тебе под руку названивают, написывают и беспокоят, тебе хочется послать всех к чёрту. Так что я даже порадовался тому, что у меня было чем заняться, и это поглощало бесполезное время, которого оказалось слишком много для человека, привыкшего практически жить на льду, и не отступать ни на шаг от намеченной цели.
Домой я пришёл с гудящей головой и хотя бы минимально понимая, что математичка от нас хотела. Оказывается, с цифрами можно поступать ещё более дерзким способом. Благо по остальным предметам у меня такого завала не было. Да и не нужны мне были ни физичка, ни географичка, ни химичка с её спиртами. Потому стоило только запаху жареной курочки и грибочков достигнуть носа, как слюни мгновенно потекли изо рта. Так что, бросив школьную сумку у входа, поспешил умыться и переодеться.
Пританцовывая, натянул на задницу домашние шорты, вытер лицо полотенцем и, засунув голову под кран, немного подержал её под холодной водой и понял, что жжение в висках немного притупилось и стало проще смотреть на вещи трезвым взглядом. Выйдя из ванной, прислушался к своему организму и потопал на запах жареной курочки. Жрать хотелось неимоверно. Никогда бы не подумал, что умственный труд высосет из меня больше соков, чем вся физическая нагрузка разом. Так что умирающий школяр, с надеждой взирал на родителей и требовал кушать.
— Дорогой, как прошли занятия? — мама нежно улыбнулась и поставила передо мной тарелку с едой. — Надеюсь, теперь ты осознал свою ошибку и понял, что следовало меня слушать, и хоть что-то учить. До экзаменов рукой подать, а ты два пляс два до сих пор на пальцах складываешь и не видишь в этом ничего зазорного.
— Мам, хватит, не настолько плохо я учился, чтобы теперь бегать в отстающих и совсем как дурачок себя вести, — покачал я головой, принимаясь за еду и ловко орудуя вилкой. — Просто математика мне сроду не даётся, там столько всяких правил, а мне лень их учить. С остальным-то я нормально справляюсь и даже не жалуюсь.
— Ты лучше вилкой орудуй и потом иди занимайся, небось опять будешь валяться и ничего не делать до самого вечера, — покачала та головой. — Тот факт, что ты идёшь в профессиональные спортсмены, не отменяет того, что ты обязан, поступить в университет, и хотя бы раз в пару недель показывать свою разукрашенную рожу. Клянусь, провалишь вступительные, и твоя задница отхватит ремня. Образование, даже если оно тебе не нужно, должно быть, на будущее. Ясно тебе!
— Мам, ну, хватит тебе приседать мне на уши и требовать какой-то чуши, — покачал я головой, в попытках избавиться от звона в ушах.
— Алексей, как вам не стыдно разговаривать с матерью в подобном тоне, — возмутилась родительница, — ещё бы заместо экзаменов в потолок плевал и совсем прекрасно будет. Мой сын, неуч! Которому плевать на всё!
— Лёша, — отчим появился из гостиной и одарил меня хмурым взглядом, — я понимаю, что у тебя адреналин гуляет и нерастраченная физическая сила. Телу сложно адаптироваться к тому, что нет нагрузок и оно в состоянии покоя. Но это не повод вымещать свою злость на родных и близких. Твоя мать хочет, как лучше. Где бы я, по-твоему, сейчас был, если бы в своё время не получил диплом, в котором так же, как и ты в восемнадцать не видел смысла. Потому не обижай родителей и извинись.
— Прости, мам, я не хотел тебе грубить, — пристыженно протянул я, рассматривая смурное лицо родительницы. — Просто мне реально не даётся эта чёртова математика со всеми её тангенсами и котангенсами, голова от них пухнет и хочется сдохнуть.
— Я понимаю,
