Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 46
голосом, полным сострадания, поспешил сказать, что я сирота, что у меня никого не осталось в живых, последней умерла бабушка, оставив мне эту квартиру. Нас отправили в обезьянник, где мы просидели, вернее, проспали до самого вечера.
Вечером приехал брат. Когда он уже отчаялся чего-либо добиться и ошалел от мотания по кабинетам, феномен под названием «первое января» был не чужд полиции, объявился Валеркин отец, какой-то начальник. Не знаю, кто им позвонил, полиция или наши ребята. Нас выпустили.
Брат был мрачнее тучи, но не сказал мне ни слова. Его прорвало позднее, когда как бы между прочим я сказал, что моему отцу совершенно неинтересно знать, как я провел эту ночь и этот день. Потом он рассказывал, что его самого чуть не замели за обман правоохранительных органов. Он приехал в отделение и стал выяснять, что здесь находится его брат имя такое-то. Да, такой есть, предъявите документы. А у нас с Вовкой разные фамилии и отчества тоже и разница в возрасте зашкаливает. Какой брат, вы что, гражданин, на нары захотели? Пришлось звонить Тамаре, чтобы она выслала копии наших свидетельств о рождении.
Валеркин отец, когда мы вышли из отделения на улицу, врезал ему в ухо. В знак сочувствия у меня тоже загорелись уши.
Валерка с отцом поехали домой в Подольск, а мы с Вовкой отправились в бабушкину квартиру. Нужно было навести там порядок. Но я напрасно переживал. Парни все классно почистили, вымыли посуду. Остался только бедный фикус, наготу которого прикрывала новогодняя мишура. В квартире даже не чувствовался всепроникающий запах оливье, приготовленный девчонками и который я терпеть не мог. Бабушка на это раньше говорила:
— Вот-вот. Знаю я, откуда здесь ноги выросли. Тебе, небось, подавай сардельки с кислой капустой.
Сардельки я действительно любил. Только не с капустой, а с рисом и бабушкиной подливой, которую она готовила из белых сушеных грибов и моркови с луком. Грибами ее снабжал дядя Юра, сосед по поселку Ольгино, где находился наш дачный дом, и отец моего товарища по дачным играм Пашки. Его жена, мать Пашки, училась на заочном отделении филфака университета, где бабушка истово служила своему Батюшкову.
За время учёбы в универе я капитально провинился перед братом еще один раз.
Поступив в универ, я поселился у брата. Видимо, Вовке было так проще и надёжнее сдержать обещание присмотреть за мной, данное моему отцу. Это обещание он дал сам. Отец ни о чем его не просил. Отец считал меня вполне взрослым, способным отвечать за свои поступки и доверял мне. Мне же было все равно, где жить, но, видимо, подсознательно меня все же тянуло к семейному очагу, и я чувствовал себя очень даже комфортно с Вовкой и Тамарой. А с Лизкой, младшей сестрой Артема, мы вообще были не разлей вода, невзирая на большую разницу в возрасте.
Артем, мой племянник, учился в архитектурно-строительном универе и сразу по поступлении обосновался в нашей с мамой квартире. Заядлый тусовщик, заводила, гуляка, у него были сложные отношения с отцом, и жизнь в разлуке была обоим на пользу. Иногда я присоединялся к его компании, чаще по приглашению Артема. Всем нравилось, как я играю на гитаре. В квартире постоянно жили какие-то приятели и явно не студенческого возраста девки. Каждый выходной гремела музыка. Вовка не вмешивался в разборки Артема с соседями и предоставлял ему право самому отвечать за свои косяки. Соседи, видимо, допекли племянника, и однажды, дело было накануне восьмого марта, он попросил меня принести ключи от особняка, строившегося в ближнем Подмосковье.
Брат затеял стройку по настоянию жены, которой захотелось, как и большинству ее знакомых дам, стать подмосковной дворянкой. У брата душа к этой стройке не лежала, поэтому дело шло ни шатко, ни валко. Отопление уже было подключено, шли отделочные работы, но пользоваться можно было только одной комнатой, в которой рабочие устроили бытовку.
Я принес, а фактически, украл у брата ключи и отдал Артёму. Артем предложил мне поехать вместе с его компанией и захватить гитару. Я согласился, предварительно солгав брату, что еду в гости к Валерке в Подольск. После питерского приключения мы стали не разлей вода. Со мной вместе собралась моя девушка Марина с факультета вычислительной техники.
В комнате было четыре заляпанных шпаклевкой табуретки, грязные одежда и обувь рабочих, пустые пластиковые пузыри из-под питьевой воды. Табуретки составили вместе, накрыли обрывком обоев. На полу, тоже не первой свежести, расстелили привезенные с собой пледы и устроили посиделки по-турецки. На подоконнике поставили свечи, накрыв их колпаками из обрезанных пластиковых бутылок. Пока девицы резали бутерброды, я играл на гитаре для создания настроения.
Из напитков оказалась только водка и какое-то питье розового цвета в прозрачной бутылке с завинчивающейся крышкой. Я наотрез отказался что-либо пить. После питерской истории я не пил даже пива. Обычно Артем приходил мне на помощь в ситуациях, когда компашка начинала особенно рьяно наседать на меня и требовать, чтобы я не выпендривался. Но в этот раз он как воды в рот набрал и сидел с хмурым видом молча. Я психанул, схватил гитару и хлопнул дверью. Маринка побежала вслед за мной.
Мы поднялись на второй этаж, нашли комнату, где начали настилать черновой пол. Доски были сдвинуты неплотно. Мы уселись на одну из половиц, свесив ноги вниз. Сначала я играл на гитаре, и мы пели дуэтом. Потом стали целоваться. Потом рискнули устроить ложе из наших курток и заняться более серьезными делами. Сколько мы кувыркались, не помню. А когда наконец спустились вниз, застали всю компанию спящей, со страху нам показалось, что без признаков жизни. Во всяком случае мы никого не смогли разбудить.
Я вызвал скорую и позвонил брату. Потом оказалось, что компания приехала сюда специально, чтобы испытать действие той самой розовой дряни. Слава богу, всех удалось спасти. По прошествии времени я пришел к выводу, что Артем всё-таки побаивался этого эксперимента и пригласил меня специально, зная, что я не буду пить и в случае непредвиденного развития событий смогу принять верное решение. Так и случилось, правда, никто не догадался сказать мне спасибо и наказали меня наравне со всеми.
Скандал был страшный. Артема вернули под отцовский кров. После выздоровления его две недели держали дома взаперти, лишив средств связи и запретив посещение университета.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 46
