Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 46
встали и пошли к выходу. Неведомая сила потянула меня вслед за ними. Дождик мне тоже ни к чему. Во время дождя крылья намокают, и становишься медлительнее. А в нашем деле это смертельный случай. Иногда.
Когда выходили за ворота, дождик разошелся уже вовсю. Мужчины бегом припустили к машине, быстро забрались внутрь и захлопнули двери. Мне не удалось проскочить вслед за ними. Да это и ни к чему. У нас так принято, что в помещениях, будь то дом, квартира или другое замкнутое пространство как, например, машина, люди должны сами позаботиться о своей безопасности. Мне пришлось устроиться под бампером. Не самое комфортное место. Брызги из-под колес долетали до меня, но хотя бы сверху не лило.
Ехали довольно долго. Дождь то прекращался, то припускал с новой силой. После очередной сложной комбинации разворотов-поворотов, похоже, въехали в город и, миновав путепровод, остановились на светофоре во втором ряду. Мне уже не приходилось заботиться о сухости своих крыльев. Они промокли насквозь, и мне тяжело было держать их на весу.
Загорелся желтый свет. Все четыре ряда машин напряглись и приготовились совершить рывок вперед, когда с небес хлынула сплошная стена дождя. В этот момент машину, летящую справа левым поворотом на большой скорости начало заносить. Её завертело, развернуло и бортом понесло на нас.
До столкновения оставалось несколько секунд. Неимоверным физическим усилием преодолев тяжесть воды в намокших перьях, мне удалось выбросить вперед одно крыло. Это смягчило удар. Крыло оторвалось и осталось лежать на асфальте. На светофоре уже давно загорелся зеленый глаз. Сквозь дождевую завесу казалось, что он как-будто подмигивает. Перекресток огласился сигналами перестраивающихся из одного ряда в другой машин. Ливень, неуместное заигрывание светофора, перегородившая перекресток машина и какафония звуков создавали ощущение апокалипсиса.
— Вова, что это было? Ты видел?
— Что-что, авария, чтоб её!.. Навязался ты на мою голову! Сейчас бы уже давно дома сидели и вареники со сморчками трескали! Теперь торчи тут, пока аварийка с ментами приедет.
— Я не про аварию. Ты видел что-то белое мелькнуло перед машиной? Как-будто простыня или большой лист бумаги.
— Видел. Я думал, что только мне показалось. Ну, всё, решил, что саваном нас с тобой, брат, накрывает. Может, птица попала под колеса? Пойду выйду посмотрю, что там с машиной. Удара, кажется, не было. Дождина, сука, льёт, как всемирный потоп…
— Представляешь, Генка, в сантиметре остановилась! Ни у одной машины ни царапины. Так что давай выбираться отсюда. Сейчас я тебя подброшу до дома. Дашь мне там во что-нибудь переодеться. Весь насквозь вымок. А насчет белого что-то странное. Под машиной белая лужица как-будто молоко разлилось.
Через полчаса подъехали к шестнадцатиэтажному дому и пошли ко второму подъезду. На входе внутрь мои мужчины замешкались, пропуская вперед двух женщин с сумками, и мне удалось войти вслед за ними. Так втроем мы оказались в квартире на девятом этаже. Здесь было тихо, тепло и пахло чем-то домашним, то ли компотом из сухофруктов, то ли вареньем. Я люблю домашние запахи, запахи благополучия и доброты. Мне захотелось здесь остаться. Пока не отрастет новое крыло. Надо только найти подходящий уголок. В гостиную выходило несколько дверей, и одна из них была приоткрыта. Это оказалась кладовка. Вот и прекрасно. Мне подходит.
Мужчины между тем переговаривались на кухне. Оттуда по квартире поплыл аромат кофе.
— Подожди, Гена. Что это у тебя в волосах? Какое-то перо.
— Перо? Слушай, Вовк, а у тебя тоже. Откуда это?
— Не знаю. Может, с кладбища. Птиц там полно. Пока у мамы на могиле сидели, птицы на нас свои перья роняли. Кстати, посмотри, может быть, какая-то меня пометила. Хотя, если и было, дождем все смыло.
— А может быть, правда птица под машину попала?. Поэтому ее и занесло?
— Ладно, Гена, какая разница откуда эти перья. Только перья какие-то странные. Очень уж белые. Что это может быть за птица? Домашний голубь? Не ангел же над нами пролетал?
— А что? Это вполне вариант. Я, пожалуй, эти два перышка сохраню. Поеду в следующий раз маму навестить и отвезу их ей.
— Давай-давай, романтик, малюй сантименты. Как бабушка раньше говорила? «Проклятая немецкая сентиментальность»?
Из открытой на балкон двери по комнате пробежало легкое дуновение ветерка, насыщенного после ливня запахом свежей майской зелени. Из смежной с кладовкой комнаты послышался толи шелест, толи шепот. Может быть, сквозняк потревожил легкие шторы на окне или перевернул страницы лежащей на письменном столе книги. Мне послышалось в этом звуке «Спасибо». Как тогда. В ограде среди берез и лип…
На столе стояли вполоборота друг к другу две фоторамки. Одна из них была такой же как на памятнике. На другой было фото худого мужчины, одной рукой обнявшего подростка, а другой поправлявшего растрепавшиеся от ветра седые волосы. В подростке можно было узнать того самого юношу, что находился сейчас в нескольких метрах от меня. А мужчина… Нет, эта рука, поправлявшая прическу… Рука завораживала и притягивала…
Вдруг возникла мысль, что с мужчиной нам приходилось встречаться в другой жизни. Только, что значит, в другой? В какой другой? У ангелов не бывает другой жизни. Мы живем вечно. Странно всё это…
От фотографии веяло живым теплом. Его облако медленно обтекало меня со всех сторон, смешиваясь с моей субстанцией, и мне казалось, что я растворяюсь и исчезаю. Веки начали наливаться тяжестью, и потянуло в сон.
Голоса на кухне сменили тон и звучали ровно и спокойно, транслируя вокруг мир и покой. Покой, мир и любовь. Волна за волной. Волна за волной…
Конец
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 46
