на него. — Есть ещё столько же на севере от нашего пристанища. Но они отказались служить тебе, о великий Ящер.
— Что же ты раньше не сказала⁈ — гневно воскликнул он. — Мы бы собрали ещё людей!
— Они отказались, и скорее умрут, чем подчиняться.
— Значит, умрут. Я займусь ими позже.
Пегасов переключился на битву. Теперь он уже видел очертания приближающихся вездеходов на огромных колёсах.
Ящер повысил концентрацию и увеличил силу, которая ещё недавно незаметно перетекала к каждому из племени. Зов усилился и поступила команда — «уничтожить»! С десяток бойцов рванули навстречу первому вездеходу.
Пегасов скрестил чешуйчатые руки на груди и мрачно наблюдал, как, не щадя себя, мутанты набросились с двух сторон на транспорт. Заработали пулеметы с двух других автомобилей, разрывая пытающихся добраться до них существ.
Первый вездеход перевернулся на ходу и, кувыркаясь, остановился колесами кверху. Но пулеметы на двух других машинах в итоге выкосили всех нападавших. Он потерял ещё тридцать мутантов.
НЕЕЕТ! Как же так⁈ Он теряет слишком много своих слуг. Слишком! Что же делать⁈ Мысли Пегасова начали метаться словно разъяренный осиный рой. И он никак не мог найти выхода из этой ситуации.
В это время один из автомобилей остановился, и из него выскочил шаман. Прочертил быстро посохом что-то в пыли, и образовалась шаровая молния. Из неё начали выплёскиваться энергетические сгустки, сжигая тех мутантов, кто бежал, пытаясь добраться до колдуна.
А затем он увидел Дракена. Тот сформировал тёмное заклинание. Черное облако, которое окутывало одного врага за другим, оставляя после них лишь обглоданные скелеты.
— Назад! — закричал Пегасов, вставая с «трона». — Ящер говорит назад!!! Отступаем! — и повернулся к своей мохнатой слуге. — Они приближаются!
Чака всмотрелась в парочку, которая медленно направлялась к ним.
— Они потеряют нас. Мы сейчас поставим дымовой щит.
Граф изумленно смотрел, как вперед выскочили два мутанта, разложили перед собой какие-то кости, затем плеснули… кровь⁈
Стена дыма тут же рухнула с неба, отделив их от Дракена и Круга.
— А теперь мы можем не спеша уйти, — довольно улыбнулась Чака. — Они не смогут преодолеть эту преграду.
* * *
Вяземский неспроста отправил нас с Региной на прогулку. Как он пару раз подчеркнул — мы идеальная пара. Неужели он хотел отдать мнесвою дочь в жёны? Но если тогда я колебался, то сейчас был категорически против этого союза. И причина была отнюдь не в князе.
— Скажите, граф, а сколько времени вы пребываете в должности главы клана? — спросила Регина, и, не давая мне ответить, продолжила: — Ведь это же немыслимо, насколько опасной может быть окружающая среда. И вы все это время продержались, и не сошли с ума. Это просто поразительно и удивительно…
Регина продолжала тараторить без умолку. Казалось, что никто не способен её остановить. Она нашла свободные уши и теперь пытается влить в меня поток бессмысленных, но умных слов.
Я периодически кивал и что-то даже бурчал в ответ.
— Что вы киваете? — спросила она через некоторое время, сморщив носик. — Вы серьезно согласны, что после укуса дикой пчелы можно умереть? Да ну бросьте. Я не верю в эти россказни! Преувеличивают. Даже представляю, как они сидят, словно бабки на лавочке и лузгают семечки. Обсуждают свои сплетни, придумывают какие-то небылицы…
Святой Махаон! Как же её терпят родные⁈ Может, поэтому и пытается Вяземский избавиться от неё, чтобы освободить свои несчастные уши, опухшие от вечной болтовни? В это очень охотно верится.
… — А я знаете, что сказала? Не знаете? Я ей сказала, чтобы шла она лесом. Будет ещё меня учить как деньги зарабатывать! Ведь торговля спиртным — это не так уж просто, как может показаться на первый взгляд!…
Я вспоминал свою родину, понимая, что соскучился по аромату трав на полях, по хрустящему снегу под ногами, по легкому ветру, шелестящему в кронах могучих деревьев. И по морю, которое было особенным, не таким, как здесь. Во время редких приливов на берег накатывали зелёные искрящиеся волны и выбрасывали жемчужины. Ребятня толпами носилась по мокрому песку, визжа от радости, собирая разноцветные «сокровища» и распихивая по карманам.
…— И вот когда трансцендентальность превалирует над простыми инстинктами, получается человечность. То, что отличает нас от животных, тех же обезьян. И даже если посмотреть на это с точки зрения элементарной биохимии и взять те же гормоны…
Я вновь полностью абстрагировался, вспоминая взгляд Глеба. Ведь граф поговорил с ним, но этот полудурок так ничего и не понял. Да, он продолжает думать, как отомстить, но уже начал сомневаться в своей силе, как мне кажется. Значит в следующий раз, думая кого-то унизить, он сто раз подумает, прежде чем сделать это.
Мы уже возвращались обратно, как сбоку раздался незнакомый голос:
— Граф, постойте. Мне нужно кое-что вам передать.
Между деревьев показался тучный мужик в белом костюме. Повар? Взгляд его бегал по сторонам. Он кого-то явно боялся.
— Вопрос жизни и смерти? — я усмехнулся, с удовольствием отмечая, что Регина, наконец, заткнулась.
— Да, вопрос вашей жизни… или смерти, — поправил толстяк.
Глава 16
Я попросил Регину остаться и отошел с толстяком к зарослям.
— Ну, рассказывай. Что там за история? Да не бойся ты, не обижу, — я заметил, как мужик начал трястись.
Толстяк услышал шорох в кустах и, вздрогнув, забегал глазками, выискивая угрозу. В глазах его промелькнул испуг.
— Мне очень сильно влетит, — вдруг он изменил тон и заканючил. — Но вы понимаете… Это не в моих принципах, вот так травить людей. Да, мне Глеб заплатил денег, но… Вот они, — толстяк вытащил из кармана пачку сотенных купюр. — Здесь пять моих окладов…
— Успокойся, тебе ничего не грозит, — я пытался подойти, но он отшатнулся.
— Если он узнает, то мне крышка, — запричитал толстяк.
«Дай я уже его укушу, — предложила Лея. — Быстрее будет, да и без этих соплей».
«Хватит уже стремиться кусать всех. Так расскажет», — осадил я паучиху.
— Давай по порядку, — предложил я ему. — Что должно случиться?
— В один из ритуальных кубков подмешан яд, — выдохнул толстяк. — А я простой повар. Глеб просто надавил на меня, и… сами понимаете.
— Конечно, — кивнул я. — Ты молодец, что рассказал. Благодарю за информацию. А теперь иди и сделай вид, что
