говорит он и смеется, только безрадостно. – У тебя огонь в сердце. Нокс рассказывал, в каких условиях ты росла, о твоей матери и о брате. – Он скользит по мне взглядом, и глаза у него такие же серые, как у Нокса. – Только фениксы способны восстать из пепла. Это многое о тебе говорит.
В его голосе нет недовольства – только смирение.
– Понятно. Почему вы хотели со мной поговорить?
Давай-ка к делу, товарищ!
Он морщится.
– Пожалуйста, не думай, что я что-то затеял.
– М-м. – Начинаю понимать, почему Нокс постоянно так отвечает.
– У меня вопрос. Ты когда-нибудь хотела начать все с чистого листа? Сделать вид, что не было прошлого года, завести новых друзей, двигаться дальше?
Он смотрит прямо в глаза, и я не отвожу взгляда.
– Я так и поступила. Вернулась. Начала все сначала.
Он кивает.
– Я слышал, что сказала та девушка. Часто такое случается?
Отыскав глазами Джолин, поджимаю губы.
– Да.
Он снова кивает, будто ждал такого ответа.
– Ты только не обижайся, но Нокс не готов к отношениям. Ему нужно сосредоточиться на футболе и Дейне.
Ну началось!
Я хмурюсь, но ответить не успеваю.
– Пожалуйста, выслушай, – продолжает он отчаянно, но решительно. – Вы еще слишком молоды, у вас вся жизнь впереди. Учеба, карьера. Я сам познакомился с Виви только в двадцать три, но сразу понял, что мне никто больше не нужен. Ты не думала подождать, пока вы с Ноксом окажетесь в равных условиях? Когда у него не будет такого количества проблем, а ты точно решишь, что делать со своей жизнью?
– Вы не понимаете, мистер Грейсон. Я прекрасно знаю, чего хочу, – говорю я. – Я поступлю в медицинский. У меня тоже есть брат, о котором нужно заботиться.
– Знаю. – Он вздыхает и долго колеблется. – К сожалению, Дейну сейчас противопоказана твоя компания, и дело не в тебе, а в нем. – Сняв кепку, он зарывается пальцами в волосы. – Ты… ты поймешь, когда все узнаешь.
Что я пойму? Что узнаю? Ладно, с этим можно разобраться потом.
– Я напоминаю Дейну о маме.
По нему это видно.
– Да, это тоже, и Нокс разрывается между вами. – Он делает паузу, словно давая ощутить всю тяжесть слов.
Я хмурюсь и пытаюсь понять, что он недоговаривает. В груди поднимается раздражение.
– Чего вы хотите добиться? Чтобы мы с Ноксом расстались?
Я даже не уверена, встречаемся мы или нет…
На его губах мелькает улыбка.
– Сомневаюсь, что смогу чего-то добиться. Ты можешь постоять за себя. Я просто хочу своим мальчикам счастья, а у Нокса его нет.
Сердце колотится. Его слова – болезненное напоминание о Ноксе последних дней: усталом, тихом, измученном.
– Просто… подумай, каково было бы начать с чистого листа, перейти в новое место, где не будет оскорблений на шкафчике и никто не набросится исподтишка.
Я безрадостно улыбаюсь.
– И что же вы предлагаете? У вас явно есть идеи.
Он закрывает глаза.
– Не обижайся, пожалуйста. Я ведь ради него стараюсь, потому что люблю. Разве это так плохо?
Эмоции накрывают внезапной волной, встают комом в горле, и я часто моргаю. Нет, вовсе не плохо! Даже наоборот.
Как бы я хотела, чтобы у меня были такие родители!
– Ты умная девочка, – говорит он. – Мистер Траск высоко ценит твои академические успехи.
– Ага.
Он набирает в грудь воздуха.
– Ты не хочешь перевестись отсюда в другую школу?
– И сбежать от местной элитки? Пф-ф!
Он слабо смеется.
– Язык у тебя без костей…
А я просто сижу, молчу и не двигаюсь.
– У меня есть связи в Университете Нью-Йорка. Я сам там учился, – бормочет он какое-то время спустя. – С твоими оценками попасть туда будет несложно, а финансовую сторону вопроса я готов взять на себя.
– Не люблю Нью-Йорк. Там слишком холодно. – Я смотрю прямо перед собой. Руки трясутся, и приходится спрятать их. Кем он себя возомнил? Думает, даст деньги, и я сразу уеду?
– Я знаю о ситуации с твоим братом. Наверняка ты захочешь забрать его с собой. Я готов помочь подыскать ему школу…
Судорожно вздыхаю.
– Мне не нужны ваши деньги.
Он слабо улыбается.
– Не удивлен. Скажи, ты любишь Нокса?
Я? Нокса? А небо голубое? Луна по ночам выходит? Господи, да я в него по уши! Стою на самой кромке обрыва, и все мысли только о нем.
– Вы с ним не так давно вместе, Ава, и если ты не уверена, переезд расставит все по местам. Вы полные противоположности. Выходцы из разных миров.
– Аид и Персефона были счастливы вместе. – Запинаюсь. В его словах есть своя логика, а мой единственный аргумент строится на древнегреческой мифологии. Идиотизм какой-то! Мы действительно вместе совсем недавно, и пусть искра между нами вспыхнула еще в прошлом году, сначала нас останавливал Ченс, потом – та вечеринка, и я… Черт, да откуда столько сомнений?
Он вновь смотрит со слабой улыбкой.
– Дай ему время. Выдохни. А потом можно будет вернуться.
Трясу головой. Он говорит так убедительно – прямо как Нокс вчера вечером.
– Я просто хочу, чтобы моя семья была счастлива. Ее и так осталось немного. – Его голос дрожит, и мне так хочется на него разозлиться, но я вижу отчаяние в его взгляде, любовь к своим детям…
Не выдержав, поднимаюсь.
– Я досмотрю матч с друзьями, мистер Грейсон.
Его глаза влажно поблескивают.
– Прости, если обидел!
– Вы просто стараетесь ради детей, – нехотя признаю я.
Он оглядывается на поле; только тогда я понимаю, что вторая четверть подходит к концу.
Я отхожу, но он окликает меня, догоняет и вкладывает в руку визитку.
– Мой телефон. Если передумаешь или просто захочешь поговорить, звони.
В голову приходит неприятная мысль, и по спине бежит холодок. Нокс тоже хочет, чтобы я бросила «Кэмден»? Оглядываюсь на поле, и он там: сидит на скамье запасных и наблюдает за нами.
Убрав визитку в карман, я направляюсь к Уайетту с Пайпер, но потом сворачиваю и спускаюсь вниз, к выходу на поле, откуда хорошо видно всех игроков.
«Ты когда-нибудь хотела начать все с чистого листа? Сделать вид, что не было прошлого года, завести новых друзей, двигаться дальше?»
Нет, Нокс бы с ним не согласился! Наверное.
Какое-то время спустя ко мне подходит Камилла, и мы вместе стоим у ограждения, наблюдая за полем. Время постепенно заканчивается, а мы отстаем на три очка, и домашние трибуны ревут.
На поле выходит Нокс. Его футболка вся в пятнах – пару раз его завалили на землю в попытке отобрать мяч, и сам он прихрамывает, но я улыбаюсь его решительной собранности.
– Хайк! – доносится с поля сигнал о начале, и он резко принимает поданный центральным игроком мяч, а сам бежит влево, прямо в очковую зону, и мы выходим вперед.
Болельщики беснуются на трибунах, а оркестр разражается школьным гимном и повторяет его несколько раз.
Мяч переходит к противнику, но наша защита быстро их останавливает, и весь стадион наблюдает за последними секундами матча. А потом ученики, чирлидерши, музыканты – все несутся на поле, чтобы отпраздновать самую сладкую победу: победу над главным врагом.
Я остаюсь у ограды – не хочу лезть в толпу, но глазами нахожу Нокса.
Он выбирается из самой гущи со шлемом в руках, оглядывает трибуны, но народ лезет к нему, обнимает, хлопает по спине. Он не терпит их долго – отходит в сторону, озираясь. Ищет меня.
Я кричу ему, машу рукой, и он замечает. Проталкивается ближе, расталкивая учеников и чирлидерш.
Пока он пробирается, я подхожу к ограде. Смотрю на мокрые от пота волосы, которые он ерошит ладонью, на мазки черной краски – в сочетании со шрамом они придают ему устрашающий и жутко горячий вид.
– Неплохо сыграл, Злой-и-Неприступный! – легко говорю я.
Он протягивает руку через ограду и переплетает пальцы с моими.
– Рад тебя видеть! Думал, ты не придешь. – Свободной рукой он придерживает меня за затылок и наклоняет к себе. Поцелуй отдает солью, и я ощущаю жар, волнами расходящийся от распаленного игрой тела. Отстранившись, прижимаюсь к его лбу своим.
– Ты их размазал.
Он ухмыляется.
– Видел вас с папой. О чем болтали?
– Да так, ни о чем. Я ушла, хотела посмотреть на тебя поближе.
– И как он тебе? Понравился? – Я слышу в словах неуверенность, и меня охватывает облегчение. Нокс не мог подстроить встречу с отцом – он ведь даже не знал, что я буду.
– Вы с ним очень похожи. Ты как думаешь?
Несмотря на наш разговор, я не испытываю к мистеру Грейсону неприязни. У него не было выбора, и человек он явно хороший.
Нокс
