упадет. Ты должна хотеть меня.
Как я могу хотеть тебя, чертов ублюдок?
— Ладно, потерпим до дома. Может там ты расслабишься и покажешь на что способна, — убирает волосы мне за спину, проходясь по шее, где пульсирует венка, — Парни, едем.
Машина дергается с места, оставляя огромную дыру в моем сердце. Я прощаюсь с этим местом, с любимым человеком и своим прошлым. Не знаю, как долго смогу быть в руках Минаева, как долго смогу терпеть его. Рано или поздно сорвусь. Но Паша будет жить. Это главное.
— Обещай мне! Скажи, что вы все отстанете от него! — срываюсь на крик. Слезы душат, позволяю себе устроить настоящую истерику. Плевать на формальности. Хотел меня? Тогда получай бешеную истеричку.
— Обещаю, что лично не трону его, — скалится, — Но ты же понимаешь. Он многим дорогу перешел.
— Обещай! — воплю.
Он морщится от ультразвука и прикрывает уши. Не нравится? Вот именно так я буду кричать каждый раз, когда ты будешь касаться меня. Каждый.
— Сейчас приедем к одному человечку. Если он даст слово, то его точно никто не осмелится нарушить.
— Куда ты меня везешь?
— Терпение, красота. Скоро все узнаешь, — его губы касаются ложбинки между моих грудей.
Я неистово кричу, Минаев зло смотрит на меня. А я с презрением. Секунда, и получаю пощечину. По сравнение с Лешиной, то было нежное касание. Голова отлетает в сторону, из губы сочится кровь. Плевать.
Смеюсь ему в лицо. Жалкий, мерзкий урод. Ты никогда не получишь мое сердце, а тело мне больше не принадлежит.
Глава 36
Наши дни. Павел
— Я вас урою. Закопаю, — срываюсь. Все трещит по швам, она снова ускользнула из моих рук. Я снова не смог защитить ее. Гребанный мудак. Как я могу претендовать на женщину, на ее сердце, если даже не могу обеспечить ее безопасность.
Сердце сжимается от боли, кажется, я снова чувствую боль за грудиной. Не позволю себе откинуться раньше времени, я обязан ее найти. Моя девочка. Еще вчера стонала в моих руках, отзывалась сладкими поцелуями, а сегодня в руках Ткача. Это гребанный ад. Понимание того, что не уберег.
То, что он до нее рано или поздно доберется — я знал, но был уверен, что переиграю его. Не вышло, подставил ее и подставился сам. Почему ты вышла самостоятельно? Чем они тебе угрожали? На какие точки надавили? Я нихрена не понимаю. Просматриваю сотый раз запись с камер, вижу, как дрожит, спускаясь вниз по ступеням, обхватывает свои хрупкие плечи, но идет вперед. Сука! Сама идет в лапы этих убийц.
Прикладываю руку к кадыку, внутри все трясется, и голос теряется от злости. Я не прощу себе, что не уберег ее.
— Павел Александрович, они Серого вырубили, а я был на заднем дворе. Там тишина, — хуевые отмазки, парень. Очень хуевые.
— А рация вам для чего? Указания в инструкции, когда последний раз читали? — рычу. Руки чешутся, всех бы поубивал, но пока держусь из последних сил. Главная задача — спасти. Остальное потом.
— Виноваты. Найдем ее, — опускает голову.
— Да, конечно, вы блять ее найдете! У вас сука выбора нет, — реву. Сил никаких, агрессия, злость, отчаяние — все прорывается из меня мощным потоком.
И самый главный гонец всего парада — страх. Неконтролируемый. Ткач точно ей ничего не сделает, но Минаев… Я уже преподал ему урок, что чужое трогать нельзя, но такая гнида как он, все-равно не услышит.
Если он только посмеет дотронуться до нее…
Парни уходят выполнять работу, а я падаю в кресло. Все еще колотит изнутри. Я не могу второй раз потерять любимого человека. Судьба словно специально забирает у меня все, что я так сильно люблю. А люблю я только ее. Всегда любил.
Алиска, я все ждал, когда ты мне скажешь, кто ты на самом деле. А ты молчала все это время. Играла со мной, а я с ума каждый раз сходил. От осознания, что ты в моих руках, что рядом, что нашел. Что жива на самом деле.
Красиво роль сыграла, только вот мое сердце могло так откликнуться только на одну. И даже на выпады в СИЗО не отвечала. Думал, что сорвется. Но нет, держалась. Стойкая девочка.
Не успел сказать, как сильно люблю. Как дорожу. Как нужна мне.
Набираю номер Минаева, уверен на все сто, что трубку возьмет. Ему же нужно показать свое превосходство, что он обошел меня. Только мне похуй на эти гонки, мне просто нужно знать, что с ней все хорошо.
— О, какие люди! Проснулся и не нашел, дай угадаю, — от его мерзкого голоса внутри разрастается гнев. Уже представляю, как выбиваю из него всю гниль.
— Дай ей трубку, — не реагирую на его выпады. Мне просто нужно услышать ее голос.
— Ага, бегу и спотыкаюсь. Слушай, Федулов, бесит меня твоя самоуверенность. Никогда ты мне не нравился, ни в качестве клиента, ни в качестве конкурента. Лишний ты на этом празднике жизни.
— Поверь, когда я доберусь до вас, лишним будешь ты.
Срывает тормоза. Мысленно я уже придушиваю его.
— Пашенька, а может ты к нам приедешь? На шашлыки, коньячок откроем, — он специально тянет каждое слово, разгоняя гнев по моим венам.
— Минаев, сукин ты сын, послушай меня. Пока ты там, под крылом Ткача, твоя жопа в тепле и безопасности. Но я же найду тебя, мне похуй на вас. Ты знаешь, что я с тобой сделаю. Верни мне ее! Пока по-хорошему прошу.
— Не, Федулов, сукин сын тут ты. Забыл что ли, кто твоя мамашка? — насмехается, — Алису не отдам. Жениться на ней хочу, такая баба ахуенная.
— Какой нахуй жениться, только тронь ее! — вскакиваю с кресла, опрокидывая его назад.
— А что ты думал, я попробую один раз и все? Ну так неинтересно.
Белая пелена застилает обзор. Меня мутит, ноги подкашиваются. Я чувствую, как с каждой секундой, она все дальше от меня. Я не смогу без нее. Если она не будет рядом каждый гребанный день, я подохну. Однажды, я уже струсил, отпустил ее. Второй раз не допущу.
— Чего хочет Ткач? Какие условия? — придется договариваться. Мне нужно потянуть время.
— Твоя голова.
— Я готов на все, лишь бы вы оставили ее в покое. Пускай она вернется к прежней жизни.
Сука, нам даже не дали шанса на будущее. Судьба, какого черта так жестоко? Почему? За что ты так со мной? Я много не просил, просто быть рядом с ней до конца своих дней. Видимо конец пришел, а
