ли?
Молодой человек хочет что-то возразить, но она лишь коротко взмахивает рукой, словно отметая его возражения.
— Будет, Илюшенька, обязательно. Я же даже не говорю, что ты не имеешь права. Все дело в том, что право ты имеешь. Но я… Я такое серьезное отношение не вывезу. Знаешь, чем я вчера занималась до трех ночи.
— Ты же говорила, что кого-то подвозила домой? Милку, наверное, — как-то неопределенно отвечает Ландау.
— Верно, подвозила, но не Милку, а одного очень старого знакомого, который не мог ехать сам, потому что был пьян и отказывался вызывать такси.
Илья понимающе кивает. Вчера в пике своих эмоций он абсолютно верно охарактеризовал себя "охрененно понимающим" человеком во всем, что касалось ее нужд и интересов.
— Я действительно забыла телефон и не слышала твоих звонков, но, и это важно, я и сама не вспомнила о том, что тебе бы надо позвонить. И тот факт, что телефона нет в сумке я заметила только сегодня утром и не потому, что хотела перед тобой извинится, а потому что нужно было решить рабочий вопрос. Илюш, я не буду другой! Вся моя жизнь — вот про это: лед, фигуристы, снова лед, старты. Все остальное — по остаточному принципу. Легче со мной не будет. Я легче не буду!
— Я не понимаю, — морщится Илья, — ты мне сейчас даешь отставку? Из-за одной ссоры?
Женщина бессильно вздыхает:
— Нет, но я хочу, чтобы ты всерьез подумал о том, что я сейчас скажу. Я взрослая женщина, об этом неприятно думать, но совсем скоро про меня будут говорить “пожилая”. Я вряд ли уже что-то изменю в своей жизни: я буду работать всегда тренером, буду мотаться в Японию при каждой возможности к дочери, буду забывать, пренебрегать, не замечать твоих нужд и интересов, потом что что-то или кто-то всегда будет важнее. Я, банально, уже не рожу тебе ребенка. А дети — это настоящее чудо. И ты будешь прекрасным отцом.
Илья вскидывает голову:
— Меня мать в 45 родила. Сейчас куча возможностей не рожать самой. Я не вижу препятствий…
Вика усмехается:
— Да какая из меня мать, ей богу?! У меня половина года в разъездах, когда меняются страны и континенты будто в калейдоскопе, чемоданы распаковываются дома, чтобы запаковать новый комплект одежды. А вторую я провожу, пытаясь вникнуть, у кого костюмы не пошиты к сроку, кто успел руки-ноги переломать, кому надо срочно поменять график, чтоб поместить репетитора по английскому, а кого срочно отправить на операцию в Израиль или Германию, и так без конца. Сюда никак не вписываются бессонные ночи с грудным младенцем, режущиеся зубки, гормональные бури и все остальные прелести материнства. В такие игры надо играть, пока есть молодость, столь мало ценимая людьми.
— С Никой же получалось! — уверенно произнес мужчина.
— С Никой я была почти на 20 лет моложе. И да, мне повезло, что она полюбила фигурное катание, а то ничего бы с ней и не получилось. Я б ее при свете дня даже не видела большую часть ее жизни. И это еще одна важная причина, почему дети — не про меня!
Илья встряхнул головой, словно пытаясь разогнать морок:
— Я совершенно перестал понимать, куда ты ведешь беседу. При чем тут дети, которых пока никто вроде не планировал? Разве я от тебя чего-то требую в этом вопросе? Ты мне скажи, ты просто не хочешь больше, чтобы я был рядом? Ты меня разлюбила, я правильно понимаю?
Вика тихо и очень грустно рассмеялась:
— Ох, Илюшенька, не люби я тебя, насколько все было б проще!
— Тогда я просто ничего не понимаю. Ты хочешь со мной расстаться, потому что считаешь, что у меня должны быть дети от другой женщины? Только я слышу что-то дикое в этой идее? — Илья сидит, упершись локтями в ее стол, запустив обе пятерни в волосы и смотрит на произносящую непонятные речи женщину почти безумным взглядом, на мужском лице проносятся чувства, основными из которых можно назвать недоумение и боль, — Эр, ты о чем вообще? Это же бред!
— Это не бред. Это жизнь. Вся та огромная жизнь, которая кроме любви. Илюш, я пытаюсь думать хотя бы на шаг вперед. Ну, не смогу я быть нормальной женой или спутницей талантливого человека. Очень скоро это станет очевидно и тебе, захочется вариант попроще и поспокойнее. Лучше оторвать себя от тебя сейчас, пока приросла только кожей, чем ждать, когда врасту с мясом. Всем будет больнее и сложнее.
Кажется, он через секунду начнет биться головой о столешницу в тщетной попытке понять извивы женской логики. Она его любит, что, прямо вот прорыв в космос, но она его бросает, потому что любит. Ну, и кто из них сошел с ума первым и сводит другого? Нет, бог определённо сотворил женщину не из ребра и не из глины. Вероятно из какого-то случайно заброшенного с далеких галактик материала. Ничем эти существа, внешне прикидывающиеся обычными человечками не похожи по структуре мышления, если это вообще можно назвать структурой, на мужчин.
В дверь легко стучат и входит Федотов, администратор, крепкий хозяйственник, финансовая и материальная во всех смыслах опора “Сапфирового”, худющий, лысоватый мужчина под пятьдесят:
— Вик, закончишь здесь, зайди ко мне в кабинет. Надо пару вопросов обсудить, — деловито обращается к тренеру юркий администратор, — Привет, Илюх!
Домбровская коротко кивает головой в знак понимания и согласия, а менеджер уже убегает из ее кабинета, кажется, даже не дожидаясь ее согласия, и вынимает на ходу пиликающий сотовый, чтобы пообщаться с очередным очень важным для их катка человеком. Змееобразное тело исчезает в коридоре административных помещений ледового комплекса под радостно-ласковое воркование гибкого хозяйственника.
Женщина провожает визитёра задумчивым взглядом:
— Неуместный у нас разговор получился, — внезапно осознает она.
Илья в очередной раз встряхивает вихрастой головой:
— Ты мне только одно скажи: ты меня сейчас бросила или нет? Я ни черта не понял.
— Илюш, давай просто возьмем паузу. Не могу я выяснять отношения, не умею и не понимаю — зачем. Время само решит и все расставит по местам.
Значит, если его даже и бросили, то неокончательно, по крайней мере, пока:
— Хорошо, на какой срок эта пауза?
— До чемпионата России, хотя бы. А там, может, и не понадобится что-то выяснять. Все само собой образуется, — и то ли огорчение, то ли надежда звучит в голосе Домбровской.
— До начала или до окончания? — пытается выяснить точные даты Илья.
— Как пойдет, — отмахивается Вика, — не нравится мне все, что вокруг нас творится. Ладно, Илюшенька,
