Книга Сердце убийцы - М. Джеймс

— Кто, черт возьми, такой Левин? — Рычит он, и мои глаза распахиваются как раз в тот момент, когда я начинаю кончать, задыхаясь от шока, когда я вижу мужчину, склонившегося надо мной, его серо-голубые глаза сверкают гневом, когда он жестко и быстро трахает меня.

Гриша.

Мои глаза по-настоящему распахиваются, широко раскрываясь в темноте комнаты, и я прикрываю рот рукой, гадая, кричала ли я во сне. Левин неподвижно лежит на диване в другом конце комнаты, но это необязательно что-то значит. Это не значит, что он спит, что он не слышал моего крика или… Я протягиваю руку между ног, тихо ахая, когда чувствую, какая я влажная, пропитанная возбуждением от сна о том, как Левин трахает меня. Кончик моего пальца скользит по клитору, настолько чувствительному, что я знаю, что кончила во сне, что со мной случалось всего один раз, когда я почти год ни с кем не спала.

Это слишком. Я не могу этого сделать. Я не могу. Я с трудом сглатываю, подавляя панику, трепещущую в моей груди при мысли о возвращении к Грише, о том, чтобы позволить ему прикасаться ко мне, о том, чтобы снова переспать с ним. Сейчас все еще хуже, потому что я не только не хочу его, есть кое-кто, кого я хочу, тот, кто должен быть для меня полностью под запретом.

Я закрываю глаза, пытаясь снова заснуть, борясь с мыслями, которые угрожают вытеснить все остальное, мыслями о побеге.

Но я знаю, что пройдет немного времени, прежде чем сон вернется.

В какой-то момент я, должно быть, заснула, потому что просыпаюсь от света, проникающего сквозь шторы, и звука душа Левина в ванной. Я резко сажусь в постели, понимая, что в данный момент я совершенно одна, в моей голове проносятся опасные мысли. Безрассудные мысли.

Мысли, от которых я больше не могу отказываться:

Я не могу этого сделать, я не могу этого сделать. Я не могу.

Беги.

Убегай.

Ты что-нибудь придумаешь. Просто беги, пока у тебя есть шанс!

Я слишком выбита из колеи прошлой ночью и сном, моим затаенным страхом и запутанными эмоциями, чтобы бороться с желанием так, как, я знаю, должна. Я вскакиваю с кровати, прежде чем могу остановить себя, чувствуя себя расстроенной, когда натягиваю джинсы трясущимися руками, чутко прислушиваясь к звуку выключающегося душа, когда натягиваю свитер, хватаю клатч и совершаю безумный рывок к двери. Я почти ожидаю почувствовать руку Левина на своей руке, когда поворачиваю ручку, оттаскивающий меня назад, когда он материализуется из ниоткуда, но вместо этого дверь просто открывается, и я выхожу в коридор, мое сердце колотится так сильно, что причиняет боль.

Я зашла слишком далеко. Я должна продолжать. Теперь нет особого оправдания, если он поймает меня, ему достаточно будет одного взгляда на мою небрежную одежду, спутанные волосы и раскрасневшееся лицо, чтобы понять, что я делаю. И тогда… Может быть, тогда он возьмет деньги и бросит меня тому, кто придет за ним. Жестоким людям, о которых он постоянно упоминает.

Я бросаюсь к лифту, с каждым шагом думая, что он будет позади меня, но, должно быть, он только что зашел в душ, когда я проснулась, потому что я спускаюсь в вестибюль, а затем выхожу на улицу, останавливая такси.

Я не задумываясь даю им адрес своей квартиры. У меня там спрятано немного денег, лихорадочно думаю я про себя. Я возьму их и кое-какую одежду взамен той, что оставила в отеле, и выведу десять тысяч, прежде чем Левин сможет заморозить мои счета. Я заберу свою бабушку, и мы уберемся из города. Должно же быть где-то место, где они не смогут нас преследовать, где-то…

Я вцепляюсь в край сиденья, желая, чтобы водитель такси ехал быстрее. Чтобы доставить меня в мою квартиру до того, как Левин поймет, что я ушла, чтобы я могла воспользоваться этим последним шансом сбежать и избежать того, чего я так отчаянно хочу избежать.

Это мой самый последний шанс.

20

ЛИДИЯ

К тому времени, как такси подъезжает к моей квартире, я так нервничаю, что готова упасть в обморок. Я выскакиваю из машины так быстро, как только могу, протягивая ему скомканную купюру, которая слишком велика для поездки, но я не решаюсь ждать сдачи. Он уезжает без вопросов, а я спешу через улицу к единственному банкомату, который, как я знаю, находится в этом районе, намереваясь снять со своего банка всю наличность, какую только смогу. В фильмах всегда полно подозрительных типов, и мое сердце учащенно бьется в груди при мысли о том, чтобы вытягивать столько денег рядом с таким количеством других людей, но у меня нет особого выбора.

Черт. Есть ограничение на транзакцию. Конечно. Я вытаскиваю максимальную сумму, которую она мне позволяет, засовываю купюры в потертый кошелек, которым пользовалась в тот первый день, когда Левин схватил меня на вокзале, и жду несколько минут, чувствуя, что каждая проходящая секунда – это час.

Я пытаюсь снова, но это не позволяет мне совершить еще одну транзакцию.

Черт.

Я нервно облизываю губы, приближаясь к полному мужчине за стойкой. 

— Извините, — говорю я так вежливо, как только могу. — Не могли бы вы сказать мне, где поблизости есть другой банкомат? — Я стараюсь говорить тихо, чтобы не привлекать внимания, но я совершенно уверена, что все во мне кричит «отчаявшаяся девушка в бегах».

— Есть один в нескольких милях отсюда. На другом конце города. Может быть, в пяти милях?

Черт.

В этот момент в моем мозгу постоянно крутится череда ругательств. Пять миль – это слишком далеко. Я могла бы взять такси, но в любую секунду Левин отправится на мои поиски, если уже не приступил.

И моя квартира будет первым местом, куда он заглянет.

— Спасибо! — С трудом выдавливаю я, выхожу так быстро, как только могу, и спешу через улицу к своему зданию. Я немного притормаживаю, быстро осматривая фасад. Я не вижу Левина, но это ничего не значит, он мог поджидать меня на лестничной клетке, за моей дверью, возможно, он уже взломал дверь и ждет меня внутри.