имеет вкус и запах вашего любимого напитка.
Хотя сонная лилия законна, если используется в медицинских целях,
Но она сильно облагается налогом,
И поэтому большинство сонной лилии ввозится контрабандой
И продаётся на чёрном рынке.
Употребление сонной лилии вызывает дезориентирующую эйфорию
И удивительную устойчивость к боли, но только в малых дозах.
Я стоял перед домом, из которого совсем недавно выходил. Простые потрёпанные двери, затронутые временем, с редкими следами ухода.
Смазанные петли, видавшие лучшие дни и с трудом удерживающие плотно сбитые доски, окованные железом.
Небольшая ручка, затёртая от постоянного трения, и следы грязи на косяках, там, где детские ручки Нины упирались, чтобы открыть тяжёлую дверь.
Мутноватые окна, сквозь которые едва просматривались внутренности помещения, слабо поблёскивали на солнце, отбрасывая во все стороны тусклые солнечные зайчики.
А со стен в некоторых местах отваливалась краска и последние элементы декора.
В небольшом дворике стоит собачья будка без намека на цепь и десятки следов, среди которых отчётливо прослеживаются отпечатки маленьких ножек и собачьих лап.
Я не хотел туда заходить, словно шестое чувство шептало мне, что ничем хорошим это не закончится, но, в отличии от меня, Улдер не страдал моральными терзаниями.
Упрямо поджав челюсть, он проигнорировал мой ступор и стремительно пошёл вперёд, молча отдавая команды своим людям, окружающим домик со всех сторон.
Солдаты испытывали тревогу, постоянно оборачиваясь в мою сторону, не ожидавшие подобного поведения от постоянно уверенного в себе арфиста. Их чувства шептали им, что что-то не так и сейчас мы наконец найдём свою цель. И они не были одиноки в этом понимании.
Улдер громко тарабанил в дверь, не сдерживая голоса, крича на всю улицу, чтобы нам открыли, но в ответ была тишина. Лишь мирное звучание улиц большого города раздавалось вдали, да громкие крики припортовых птиц, напуганных голосом Огненного Кулака.
-Ломаем!
Хлёсткий приказ и два особо крупных новобранца, не размениваясь на вопросы, вытаскивают из-за поясов добротные топоры, обрушивая их на дверной проём.
Под хруст дерева во все стороны разлетались щепки, оглашая округу стоном двери, выламываемой под напористыми ударами солдат.
Всего пара минут и вот мы уже заходим внутрь, в просторную комнатушку, из которой можно попасть на второй этаж и подвал. Рядом не было ни души, а оставленные на столе столовые приборы вызвали на сердце нехорошие подозрения.
Подгнившая еда распространяла отвратительный сладковатый аромат, в котором проскальзывало нечто незнакомое и пугающее. Десятки мух сорвались к потолку, остерегаясь руки Улдера, смахивающего их подальше от стола.
-Здесь явно давно никого не было...
Я не стал ничего говорить, лишь молча продолжая осматривать дом. И чем больше я наблюдал и искал, тем хуже мне становилось на сердце.
Раскиданная одежда, изорванные ковры и картины, разбитая посуда и множество других мелочей. Здесь не было следов борьбы, но создавалось ощущение, будто по дому пронёсся ураган, уничтожая всё, что попадалось под руку.
Прохудившиеся половицы лестницы скрипели под моими ногами, пока я поднимался на второй этаж, чтобы воочию увидеть спальные комнаты местных хозяев.
В воздухе витал аромат алкоголя и вскоре я начал обнаруживать разбитые и пролитые бутылки. Постепенно приближаясь к детской комнате, я встречал их всё чаще, натыкаясь на оставленный хозяином дома след.
Рука с дрожью толкнула последнюю разделяющую коридор и комнатку дверь, впуская меня внутрь. В нос ударил смрад немытого тела и перегара, вынуждая непроизвольно морщиться и вдохнуть поглубже.
