продолжил путь по аллее. Он медленно увеличивал темп, подталкивая ее к большей скорости, помня как о ее потребностях, так и об опасности, в которой они находились.
Удача была единственной причиной, по которой он не потерял ее, и он не собирался полагаться на удачу снова.
***
Тентил повернулся назад и остановился у входной двери. Путешествие обратно в Недра было долгим, мышцы болели, а раненые ребра пульсировали, но он не остановился. Все это время Абелла оставалась рядом с ним, безмолвная, если не считать случайных всхлипываний. Услышав эти звуки из ее уст, сердце Тентила дрогнуло, но он не мог позаботиться о ней, пока они не окажутся в безопасности.
Убедившись, что они одни, он взял в руку маленький дискообразный чип и поднес его к считывающему устройству рядом с дверью. Через мгновение дверь пискнула и скользнула в сторону. Тентил провел Абеллу внутрь и, наконец, отпустил ее. Она отошла от него медленно, словно в оцепенении.
Хотя в комнате стоял слабый затхлый запах, она была на удивление ухоженной для такого места. Мебель была простой, но опрятной: широкая кровать, стол с четырьмя стульями, сундучок и письменный стол с единственной консолью для доступа к сплетению интегрированной коллекции компьютерных сетей Артоса. Из спальни вели две двери: одна в маленькую кухню, а другая в ванную.
Он не думал приходить в одно из этих мест — незаметных конспиративных квартир, разбросанных по Недрам, которые можно было арендовать только через скрытые автоматические терминалы, потому что ему никогда не приходилось ими пользоваться. Это были места, где он за многие годы нашел несколько своих меток, места, куда убегала добыча. Отчаянное убежище для целей Ордена.
И теперь я мишень Ордена.
По опыту он знал, что конспиративные квартиры были полностью неофициальными, терминалы принимали только кредиты, не привязанные к счетам, и владельцы не вели никакой документации относительно клиентов. Найти людей, скрывающихся в таких местах, не было чем-то невозможным, но это было сложно, и Тентил уже установил порядок, который Орден, возможно, и не ожидал, что он нарушит — он оставался в местах, ранее использовавшихся целями, которые он уничтожил.
Тентилу оставалось только надеяться, что здесь у них с Абеллой будет немного времени передохнуть.
Он повернулся и задвинул тяжелые засовы на место, один вделан в верхнюю часть дверного косяка, другой в нижнюю, бросил рюкзак и плащ на пол и подошел к Абелле. Схватив за плечи, он развернул ее лицом к себе. Несколько мгновений она смотрела на него снизу вверх, блестящие глаза, красные от слез, были настороженными. Тентил не был уверен во всем, что почувствовал в тот момент, возможно, слишком много эмоций, чтобы когда-либо разобраться, но чувство облегчения было главным.
Он обнял ее и притянул к груди, опустив щеку к ее волосам. Он погладил одной рукой вверх и вниз по ее спине, желая избавиться от напряжения, угрожающего скрутить пальцы, выпустив когти.
Ее плечи сотрясались, когда она плакала у него на груди, рыдания больше не сдерживались, они стали полными и резкими. Казалось, она годами сдерживала слезы, как будто не желала выпускать наружу свою боль и утрату. Ее пальцы обхватили его талию, вдавливаясь в плоть над тазовыми костями.
— Почему ты просто не отвел меня к людям? — спросила она между рыданиями.
Боль и отчаяние в ее голосе пронзили внутренности Тентила, как вращающееся лезвие ножа.
— Они не могут защитить тебя от Ордена, — сказал он. — Только я могу.
— Ты этого не знаешь!
Он потерся щекой о ее волосы, вдыхая аромат, который неуловимо изменился с тех пор, как они были вместе в ванной ранее. Он клялся, что уловил в ее запахе намек на себя. Тентил отмахнулся от этого, потому что держал ее в объятиях, пока они путешествовали в течение последних нескольких часов.
Он нежно провел когтями по ее волосам.
— Ты моя, Абелла.
Она покачала головой и отстранилась, подняв лицо, чтобы посмотреть на него.
— Нет, это не так. Выбор за мной, Тентил. За мной. Ты не можешь просто… владеть мной.
— Ни у кого из нас нет выбора в этом.
— Что ты имеешь в виду? У нас всегда есть выбор.
— Нет. Не тогда, когда это касается тебя.
Ее брови опустились.
— Я не понимаю.
Он опустил глаза, подыскивая нужные слова. Большую часть жизни он потратил на то, чтобы выслушивать чужие секреты и выпытывать их, но все еще находил трудным раскрыть свои, даже ей.
— Что-то во мне узнает тебя, — он снова встретился с ней взглядом. — Что-то во мне знает, что ты моя. Что я твой. Я не могу игнорировать это, не могу отрицать это. Это самая глубокая, самая первобытная часть меня.
— Ты что… ты говоришь о родственных душах?
Родственные души. Он никогда раньше не слышал этого термина, но это звучало правильно.
— Да.
Она посмотрела ему в глаза.
— Ты думаешь, я твоя родственная душа?
— Я знаю.
Абелла отвела взгляд, но он успел заметить, как на ее щеках вспыхнул румянец.
— Такого рода вещи нереальны. Люди хотят верить в это, хотят верить, что для них существует настоящая любовь, но… это просто нереально. Ты не знаешь меня, Тентил. То, что ты чувствуешь — похоть.
— Ты думаешь, только похоть могла заставить меня сделать то, что я сделал? — каждое слово было подобно раскаленному углю, поднимающемуся из его горла, но он не мог остановиться, не мог выносить больше тишины. Он взял ее за подбородок пальцами и заставил посмотреть на себя. — Я пошел войной на все, что знал, чтобы заполучить тебя. Я рисковал всем, чтобы обладать тобой, и буду продолжать делать это до тех пор, пока Пустота не поглотит меня навечно.
Новые слезы навернулись ей на глаза, заблестели в свете и потекли по щекам. Ее пальцы крепче сжали его талию, пока, наконец, она не обвила его руками и не положила голову ему на грудь.
Что-то потеплело внутри Тентила. Он обнял ее и прижал к себе, еще раз прижавшись щекой к ее волосам, чтобы вдохнуть аромат.
— У меня была жизнь до этого, — тихо сказала она. — Семья, друзья, дом.
— У меня тоже.
— Тоже? До того, как ты…
— Изменился, — он сжал и расслабил челюсти. Большую часть жизни он тщательно оберегал воспоминания о родном мире, зная, что Мастер заберет их, если Тентил позволит им всплыть слишком близко к поверхности. Со временем они значительно потускнели, настолько, что он знал, что многие из них были потеряны для него навсегда, и ему было больно оттого, что он не
