названием… он попытался вспомнить, что было написано на обложке. Это было странно, но там, кажется, речь шла про папу Шершня — так он всегда думал, правда решил не сообщать о своей догадке другу. Мастер… Даже в тот раз, когда в маминой комнате он увидел обложку, подумал, что речь именно про учителя труда. Правда, причем здесь Маргарита… В конце концов, Витя решил, что, видимо, так звали маму Шершня и эта Маргарита не очень хорошая женщина, раз бросила Шершня с отцом.
— Ме‑ежду проочим, на то‑ой стороне ка‑амня написа‑а‑ано Гоголь, — сказал Шершень, уловив направление взгляда друга.
— Как это? — не понял Витя. — Забрали камень у Гоголя и отдали… Булгакову?
— Ага, — ответил Шершень.
Витя почувствовал неприятную тяжесть на груди. Он слышал, что Гоголь боялся быть похороненным заживо, а оказывается всякие странные шутки преследовали его не только при жизни, но и после…
«Как это — взять камень у одного и отдать другому?» — недоумевал он.
— А… му‑у‑жику, кооторый пе‑е‑ервый принес цве‑еты на э‑эту могилу, Бу‑у‑лгаков завещал кучу де‑е‑нег.
— Да ну! — обомлел Витя. — Не может быть!
— Мне дя‑я‑дька рассказывал.
— То есть, если бы я кому‑то принес тут цветы, мне бы дали кучу денег?
Шершень пожал плечами.
— По‑о‑пробуй.
Витя глубоко задумался. В жизни порой случаются настолько странные штуки, что никакого логического объяснения им придумать просто невозможно. Как то, о чем рассказал только что Шершень, а не доверять ему причин у Вити не было.
Они свернули на дорожку поуже. Очень старые надгробные плиты здесь располагались по обе стороны. Уже почти стемнело и это вынужденная экскурсия вызывала у Вити все большую тревогу.
— По‑очти при‑и‑шли, — сообщил Шершень, показав рукой на строительную бытовку, спрятавшуюся за хаотичным сплетением серых голых ветвей.
В бытовке горело окошко, и вся она смотрелась как затерянный в диком лесу домик какого‑нибудь колдуна.
Шершень подошел к сторожке и два раза коротко постучал. Со стороны это выглядело как условный сигнал.
Витя стоял чуть поодаль, с тревогой глядя на друга. Вся эта эпопея, поначалу казавшаяся легким приключением, постепенно превратилась в сущий кошмар и, в конце концов привела его на кладбище.
Если бы мама узнала об этом… — он покрылся холодной испариной. Потом вспомнил про надгробный камень Булгакова и ему стало еще хуже.
Внезапно за зеленой дверью что‑то щелкнуло, она отворилась настежь, хлопнула по корпусу сторожки с такой силой, что облупившаяся местами краска осыпалась на землю, а на соседнем дереве испуганно вскрикнули вороны. В проеме возник огромных размеров мужик — он был похож на йети, снежного человека, развенчанию мифов о которых был посвящена недавняя статья в журнале «Вокруг света». Длинные седые волосы до плеч, мощные плечи и огромные, невообразимых размеров руки.
Именно так и должны выглядеть настоящие копатели могил, — подумал Витя, невольно сделав шаг назад.
Мужчина с шумом втянул прохладный воздух. Он будто не замечал двух пацанов, стоящих перед дверью — один чуть ближе, второй — дальше.
Потом йети покачал головой и сказал:
— Ты же не приходишь с хорошими известиями. Говори.
Витя ощутил, как заныл живот. Мужчина к внезапно появившемуся родственнику был настроен отнюдь не доброжелательно. В конце концов, ему ничего не стоило похоронить их тут обоих, и никто никогда не узнает, что с ними случилось.
Шершень абсолютно не смутился.
— На‑ам надо до‑о‑мой, — нараспев удлиняя гласные, сказал он без приветствия.
«Ну и отношения у них», — подумал Витя и сжался, предчувствуя, что здоровяку такая безапелляционность может не понравиться. Какие‑то два пацана, один из которых отдаленный родственник, заявились на кладбище вечером после рабочего дня и требуют доставить их по месту жительства. Это ли не наглость? Будь он постарше, сам бы всыпал ремня за такую наглость.
Однако здоровяк взмахнул седой гривой и криво ухмыльнулся. Во рту его сверкнул золотой зуб.
— Опять влип?
Витя с удивлением посмотрел на Шершня. Что значит, опять? Для вечно веселого, улыбающегося увальня это приключение — далеко не первое? Он считал своего друга кем‑то вроде Винни‑Пуха, добрым, безвредным и абсолютно мирным школьником, а оказывается…
Шершень неопределенно мотнул головой.
— Понятно, — ответил мужчина. — Хвоста хоть не было, проверил?
— Нет, — ответил Шершень. — Все чисто.
— Ладно, подождите.
Мужчина зашел в сторожку, при этом она будто бы перевалилась с одного бока на другой и жалобно скрипнула. Послышался звон ключей, шторка на окне задернулась, свет погас. Мужчина вышел и закрыл дверь на замок.
Ни слова не говоря, он махнул рукой и направился в темноту.
От всего произошедшего Витя буквально онемел. Когда же во тьме перед ним, словно из ниоткуда, материализовалась черная Волга, поблескивавшая хромированными молдингами, он и вовсе потерял дар речи.
— Быстро! — скомандовал мужчина, открывая заднюю дверь.
Друзья залезли в машину. Витя скорее услышал, чем осознал, как стучат его зубы — не от холода, а от впечатлений.
Мужчина завел автомобиль, вырулил на дорожку, и они подъехали к шлагбауму, который сразу же открылся.
— Дерьмом воняет, — сказал мужчина. — Это к деньгам.
Больше он не проронил ни слова.
Через двадцать минут летящая стрелой по пустынной Москве черная Волга подъехала к книжному магазину перед Витиным домом.
— Дойдете? — спросил он Шершня.
— До‑ой‑дем.
Они вылезли из машины, которая развернулась и сразу скрылась из виду.
Шершень посмотрел на часы.
— По‑оло‑вина де‑е‑евятого, — сказал он. — На‑а‑деюсь, ты‑ы ууспел.
У Вити не было слов, чтобы ответить другу. Он просто стоял и смотрел на его улыбающееся лицо.
— По‑о‑том все расска‑а‑ажешь, — сказал Шершень. — Беги до‑о‑мой.
Витя бросился к дому. Шмыгнул в арку, едва не сбил с ног распивающего портвейн прямо из горла алкаша и, пробежав от начала дома к своему подъезду, метров за двадцать вдруг замер. Буквально застыл на месте.
У подъезда стояла милицейская машина.
Так и должно было случиться, — окаменев, подумал он.
Витя тут же вспомнил, что вещественное доказательство находится у него в сумке и, резко развернувшись, бросился назад.
Он бежал, не разбирая дороги, ноги путались в опавших листьях, глаза застилали слезы обиды и отчаяния. Дыхание сбилось, шапка слетела с головы, но он не стал возвращаться и искать ее.
И только продравшись сквозь кусты бузины, когда он рывком открыл сумку, выудил оттуда вонючий ящичек и бросил его в колодец, Витя, наконец, почувствовал себя легче.
Ему
