кормим и поим ее. Он доверял мне. Верил в меня. А я верила в него.
Немного оправившись, Патронесса рассказала нам свою историю.
– Я ушла под воду, а вынырнула среди обломков корабля, достаточно крупных, чтобы удержать меня. Я взобралась на один из них, но вас уже не видела. Зато я слышала твой голос, Кларисса. Твои слова звучали у меня в ушах. Ты верила в меня. Верила, что я выживу. И я не могла тебя подвести.
У меня в горле встал ком. Кошка помолчала.
– Я попала в течение, которое унесло меня в открытое море, вместо того чтобы прибить к берегу. Очень неприятные ощущения. Волны несли меня. Я почти обогнула остров, оказываясь все дальше от берега, но я старалась запомнить, где же я. Только ни разу мою доску не прибило достаточно близко, чтобы можно было добраться до острова вплавь. Я начала думать, что обречена. А когда над головой стала кружить огромная птица (помните, та, которая ловит рыбу?), я поверила, что конец наступил. Птица подлетела и схватила меня.
– Какой ужас! – Я слушала Патронессу, глядя во все глаза. – И что ты сделала?
– Сначала я вырывалась, но вдруг поняла, что если она меня бросит, то я окажусь в море и плыть мне будет не на чем. Тогда мне точно конец. Птица летела к острову, и, когда она спустилась достаточно низко, я дала бой. Я билась не на жизнь, а на смерть, я вложила в эту битву все оставшиеся силы. Вырвавшись, я убежала в лес.
– Бедная моя. Теперь понятно, почему ты в таком состоянии.
– А что дальше? – спросил Чарльз Себастьян, которому не терпелось узнать продолжение.
– Я отправилась искать вас. Шла без перерыва, почти не спала и не ела. Твои слова, Кларисса, звучали у меня в голове. Ты верила в меня. Я должна была выжить. Должна была найти тебя.
– Ты не сомневалась, что мы выжили в море?
– Ты столько сделала, чтобы найти своего брата, Кларисса! Какие еще могли быть варианты? Ты должна была выжить. Мне надо было в это верить. Когда я нашла дерево, поднялась, заглянула в дупло и не увидела тебя, я чуть не умерла. Я не могла вынести мысли, что ты не вернулась.
Я опустила глаза. И не хотела признаваться, что поверила в ее гибель. Не хотела говорить, что усомнилась в ней. Ведь я и в Чарльзе Себастьяне сомневалась много раз. Может, мне надо снова повторить мамины слова и наконец самой в них поверить?
Одним прекрасным днем, когда мы все втроем спали в дупле – маленькая фасолинка, большая фасолинка и гигантская фасолина, – с тропинки донесся шум и разбудил нас. Высыпали все: Лучия, Тембе, Томас и даже Бенеллун – и остановились почти у пляжа. Лучия приставила к глазу подзорную трубу.
На горизонте появился корабль. Моряки ругались – грубо, грязно, громко. Весь день они по очереди наблюдали за судном, прячась за кустами и деревьями. Мы вполуха слушали их взволнованные разговоры. Просто случайный корабль? Или капитан в поисках зачинщиков бунта? Заподозрят ли на корабле, что на острове скрываются люди? А вдруг их схватят, доставят на материк и там повесят?
– Я так надеюсь, что это родители Бенеллун наконец нашли ее, – внезапно сказал Чарльз Себастьян. – Я буду очень по ней скучать.
Патронесса покосилась в его сторону.
– Если это капитан, то уж будь уверен, о Бенеллун он позаботится особо, – сухо заметила она. – Она выступит основным свидетелем, а потом ее отправят к родителям, если их найдут.
– А мы как будем? – спросила я. Внутри все сжалось. – Ведь наш дом теперь здесь? Или нам суждено жить на кораблях?
– Я останусь с тобой, Кларисса! – воскликнул Чарльз Себастьян. – Что бы ты ни решила. Но мне очень здесь нравится. Я мамину любовь к морю не понимаю.
Меня наполнило облегчение, но я постаралась это скрыть. Надо было, чтобы каждый из нас искренне сказал, чего хочет.
– А ты, Патронесса? Ты же корабельная кошка? Хочешь вновь вернуться к службе мышеловкой номер два?
Патронесса смотрела, как несется к воде ее сестра Куркума, полностью руша хитрый план заговорщиков ничем не выдать свое присутствие на острове. Желтая зверюга, возможно, и была несравненной охотницей, только вот все мозги в семье явно достались Патронессе.
– Я абсолютно спокойно проведу всю жизнь без очередного корабля. Думаю, Робин тоже останется на острове. А ты, Кларисса? Если ты захочешь вернуться под паруса, я последую за тобой. Это даже не обсуждается.
С моей души свалилась невыносимая тяжесть. И я снова начала дышать.
– Я хочу остаться здесь, в этом дупле.
На берег сошли солдаты и арестовали всех бунтовщиков. Лучию, Тембе, Томаса и остальных – всех, кроме Бенеллун, – доставили на борт в кандалах. Девочка, взяв свои пожитки, понуро шагала по тропинке. Внезапно остановившись, она оглянулась на наше дерево. На краю дупла стоял Чарльз Себастьян, а у него за спиной свернулись мы с Патронессой. Девочка во все глаза смотрела на дерево. Наверное, ее удивила такая странная компания. Подойдя к дуплу, она грустно улыбнулась, подняла руку в прощальном жесте:
– Прощай, мой друг-мышонок. Я плыву домой. По крайней мере, мне так сказали. Будем верить в хорошее. – Помолчав, Бенеллун добавила: – Честно говоря, я немного волнуюсь после своего предыдущего плавания.
Чарльз Себастьян потянулся к ней носиком и приподнял усики – так он прощался.
– Я буду скучать по тебе.
Когда Бенеллун повернулась к берегу, он вдруг сорвался с места, спустился по стволу, догнал ее и закричал:
– Бенеллун! Нужно, чтобы всего одна мышь верила в тебя. И эта мышь – я!
Даже если она и слышала его писк, то ничего не сказала в ответ: только распрямила плечи. Подняв с земли свои вещи, она оглянулась напоследок и улыбнулась:
– Как же мне нравится, что вы подружились с кошкой! Я долго буду вспоминать вас.
Еще немного постояв, она пошла к морю.
– Прощай! – дрожащим голосом крикнул мой брат.
В следующее мгновение девочка пригнула голову, чтобы не удариться о ветку, и скрылась среди деревьев.
Чарльз Себастьян вернулся в дупло. Он радовался за Бенеллун больше, чем расстраивался из-за ее отъезда, но все же скрыть печаль не мог. Появился Робин, понял, что нам надо побыть одним, и задумчиво удалился к месту, где обосновался на острове.
Следующие несколько часов мы с Патронессой и Чарльзом Себастьяном слушали, как кричат люди, поскрипывает на волнах корпус судна, поют древесные лягушки.
