отныне он вольный человек, сказано то при видоке, сыне моем Яромире. — За поступок же его и смелость дарую ему нож, пусть он ему служит и в мире, и на войне.
Отец аккуратно положил нож на грудь Криста.
Выйдя из дома, отец вздохнул.
— А Неждана где? Ей было сказано смотреть за ним, — и отец кивнул в сторону раненого.
— Не справилась она с твоим наказом, — я пожал плечами.
— Вот оно как, — отец задумчиво протянул: — Выпорю.
— Я уже ее наказал, отец.
— Хм, ну что ж, тогда надо кого кликнуть, пусть за Кристом присмотрят, да пойдем, дела еще есть.
— Отец, я разберусь, да и сам немного за Кристом присмотрю, попробую помочь, — и, подняв ладонь, выдал немного силы жизни.
Отец хмыкнул с одобрением. А после положил на мгновение руку на плечо и молча отправился в сторону дома.
Развернувшись, я шагнул в избу.
— Ну что ж, настало время волшебства, — уперев руки в боки, я рассматривал раненого.
Сильно пострадала левая рука и немного правая, также раны имелись на боку и на ноге. О степени повреждений судить не могу, рассмотреть тяжело в полутёмном доме. Да еще и запекшаяся кровь, и разорванная одежда.
Крист был без сознания, а, прикоснувшись к нему, я почувствовал, что у него был жар. Его еще и трясло всего.
За прошедшее время я надеюсь, хоть парочка процентиков моей силы восстановилась.
Положив обе руки на грудь, я пустил свою силу, не сильно усердствуя, одна десятая, как я чувствую, и хватит, не стоит все и сразу.
Выйдя на улицу, я свистнул, надеюсь, сейчас прибежит парочка помощников, одному несподручно будет.
И действительно, спустя пару минут подошли двое наших холопов.
Первым пришел Дорге, мужик уже в возрасте с седой бородой, он старший над холопами и фактически член семьи, несмотря на статус холопа, и именовал я его не иначе как дядюшка Дорге, работящий и незлобивый по характеру. Он был семейным, а его жена и дети тоже считались нашими холопами.
Другим же был Хотен, его отец выкупил за мешок зерна, когда тому еще и десяти зим не было, сейчас же молодой и здоровый мужчина слегка за двадцать.
— О, а я думал, кто здесь озорует, а это ты, Яромирушка, — старик по-доброму мне улыбнулся.
— Да, это я, дядюшка Дорге.
— А у нас видишь какое несчастье, — он кивнул на Криста и горестно вздохнул, — хорошо, что с сестренкой твоей все в порядке.
— Это да, но я здесь для того, чтобы помочь Кристу.
— Хорошо, коли так, а он точно жив? — Хотен стоял к порогу и принюхивался. — Кажись, мертвечиной попахивает.
Дорге быстро метнулся в дом к Кристу, а после оттуда раздался его голос:
— Я те дам, орясина, мертвечиной ему тут пахнет, думай хоть маленько, что говоришь.
— Ну так это, того, — смутился Хотен.
— Жив, Крист, жив, но, судя по всему плох и действительно может умереть, — мужики это не сестра, здесь кривить душой нечего. — Вот и попытаемся его спасти.
— А чего делать-то надобно? — Дорге почесал свою бороду.
— Хм, — на задумался, чтобы правильно сформулировать то, что мне надо.
— В общем, нужен длинный стол, чтобы можно было положить на него Криста на улице, где-то я видел такой. Очаг разведите, воды теплой и ткани почище. Так, еще мази бы лечебной, если не найдете, к Матушке моей пойдите, у нее должна быть.
— Ну, про стол я понял, про который ты говоришь, а мазь моя варила, видел, так что есть. Сейчас все сделаем, да и ткань найдем.
А спустя пару минут притащили стол, грязный и замызганный, но подходящий.
— Пойдет, воду несите и тряпку, все это смыть.
Получив необходимое, я заставил Хотена помыть стол.
Зайдя с ним в дом и подняв лавку, на которой был Крист, мы его аккуратно переложили перенесли переложили на стол.
Дождавшись, когда мне принесут котелок с теплой водой и тканью, я начал омывать раны Криста, кровь ссохлась в том числе и на его одежде прилипнув к телу, где удалось смыть, а где то пришлось накрывать тканью и поливать водой в надежде что хоть частично отмокнет.
Рвать присохшую к телу одежду было страшно, а вдруг раны откроются, я же не врач. Так что предварительно я срезал все, что смог, и даже ножом поскоблил, но все же в не которых местах пришлось срывать, и, естественно, раны открылись, и брызнула кровь. Если на ноге и правой руке были видны следы укусов и раны не казались страшными, то вот бок был разорван и шмат мяса висел на тонкой полоске кожи. Левая рука пострадала сильно, она была разворочена клыками волка и напоминала фарш.
Взяв нож, я отрезал мясо, висящее на боку Криста. Рана открытая, плохо. Зажившая, возможно туда попала грязь или еще чего по хуже, и что мне с ней делать, антисептиков нет, прижечь, может, стоит.
Я смотрел на открытую рану, прижигать надо. Все же мало ли какая зараза попала. Шут его знает, как правильно или неправильно, я тяжко вздохнул. На левой руке и на ноге точно придётся прижигать, в раны раскаленное лезвие совать, я по-другому их прочистить от заразы и не смогу. А ежели не прижигать, а так мазью намазать, неизвестно, поможет ли в таком случае моя сила, или раны заживут, а внутри гнить начнет, что хуже только будет, не буду рисковать.
А вот с руки левой точно плоть срезать придётся, много и на живую. Я в этом месиве ни черта не разберусь. В голове крутилась какая-то мысль про антисептики, а ухватиться сразу за неё и не смог.
Точно, старый дедовский способ, моча. Придется ей воспользоваться, и с боком тоже, прежде чем залечивать раны. Да не совсем эстетично, за то практично. Хотя можно же и другим средством, точно, точно, здесь оно всяко должно быть.
— Дорге, дядюшка Дорге, — я закричал.
— Аюшки, — и он выглянул из-за избы.
— Не надо лечебной мази пока что, деготь надо березовый, и еще нож нужен с узким лезвием, шириной в палец или в полтора.
— Деготь-то есть, а вот нож такой, даже и не знаю.
— Может, лезвие где сточилось или выправили, вот и получился такой.
— Мда, — только он и молвил и, почесывая затылок, ушел.
Спустя пару минут Хотен принес котелок, исходящий паром, внутри которого была ткань.
Прекрасно, конечно, только на кой он это все приволок.
— Хотен, ткань сейчас достань и повесь сушиться, гляди только, чтобы она на землю не свалилась или не
