были рады. От одной только мысли ему хотелось вывернуть себя наизнанку, были бы только силы.
Лифта, у многоквартирного дома не было, а вместо них, ему пришлось идти по кривым, местами сколотым и узеньким ступенькам. Самое интересное, было то, что никто из местных, не обращала никакого внимания, на него, или на Марию. Нехарактерная черта для светлой стороны Берлина, где, конечно, каждый занимался своим делом, однако при виде человека в подобном состоянии, сразу же хватались за телефоны, и закрывали двери.
Тем не менее, он смог подняться на четвертый этаж, где находился личный уголок Марии. Она открыла дверь, и они оба оказались внутри. Темно, очень темно, практически ничего не видно. Ник протянул руку, в попытке нащупать переключатель света, как вдруг раздался голос Марии.
— Ничего не трогай, я сейчас.
Юноша услышал, как удалялись шаги, а затем, где – то за косяком, загорелся тусклый свет. Девушка вернулась за парнем, с зажжённой свечей, и перехватив его поудобней, повела за собой.
— Направо, Турист, хм – р – р. Направо, почти на дошли. — Хрипела Мария, ощущая, как тот терял силу для банальной ходьбы.
Внутри помещения горело несколько свечей, что придавали комнате некое подобие освещения.
— Ложимся. — Произнесла она, и Ник лёг на жесткий матрац с несколькими подушками.
Девушка достала из его рюкзака физраствор, а также трубки капельницы. Из обычной вешалки она соорудила штатив, и поместила пакет. Ник внезапно дёрнулся, когда она поднесла иглу, к его вене, а затем коротко извинился, и замер. Острие пронзило кожу, и раствор потек по венам юноши.
— Я сейчас приду. — Бросила она, и вышла прочь.
Ник лежал на жестком матраце, в тёмном помещении, наблюдая за тем, как на потолке играли тени. В один момент они хаотично дрожали, а уже в другой сливались в безумном танце, пытаясь выстроить картину для больного сознания.
Он вновь задумался, как смог докатиться до этого, и что было бы, если он решил просто жить. Жить как любой другой человек его возраста. Получить образование, завести семью, платить налоги, ходить на шествия равноправия, говорить то, что ему говорят. Думать то, что ему диктуют думать. Простая жизнь, не лишенная своей гармонии и счастья. Вместо этого, он ступил на путь поиска ответов. Одержимый правдой, он пытался выяснить, что живёт внутри него, и почему он практически ничего не помнит о своем детстве? Кто – то назовёт это верным выбором, справедливым жизненным путём, однако куда это его привело? Гонимый собственным обществом, и собственной страной, в которой родился и вырос. Забавно. У судьбы действительно извращенное чувство юмора.
Мария вернулась, с подносом, на котором стояло две кружки кофе, и какие – то десерты. Она села рядом с Ником, и парень почувствовал, как привлекательно пахло жжёными бобами.
— Как ты себя чувствуешь? — Спросила она, мягким голосом.
— Просто чувствую, местами хреново. — Ответил он, поглядывая на поднос.
— Кофе из пакетиков, а вместо суфле, обычная булка. — Она выждала короткую паузу и улыбнулась. — Извини, одиннадцати штук не было.
Ник рассмеялся, и тут же подавился в собственном смешке, проглатывая подступившее к горлу содержимое пустого желудка. Мария отломила небольшой кусочек булки, и приложила к его губам. Ник благодарно откусил, и принялся жевать. Она сложила губы, и подула на горячий чёрный напиток, а затем сделала глоток.
— Придётся побыть в темноте. Я здесь не часто бываю, да и свет здесь не проводят.
Она приподняла голову Ника, и тот смог сделать глоток терпкого, растворимого кофе.
— Темнота меня устраивает. — Ответил он. — Наконец – то тишина …
— Тогда давай помолчим.
Мария сидела рядом с ним, в мужской клетчатой рубахе грубого пошива, которая была явно ей не по размеру. В груди у Ника слегка кольнуло при мысли о том, чья это может быть рубашка, но он прогнал ее из головы. Девушка заплела волосы в хвост, тени от которого заигрывали на стене. Она сделала глоток, и внезапно Ник представил её именно в тот день, когда она его вела за собой за руку, нарушая своё главное правило.
— Могу я тебя спросить? — Сорвалось с его губ.
Она улыбнулась. — Недолго ты продержался, Турист.
— Почему Пикси?
Мария не смогла удержать удивления, и с легким смешком в голосе ответила. — Я подумала, ты задашь мне совершенно другой вопрос. Ты действительно это хочешь знать? Сейчас?
— Я никуда не спешу. — Произнёс юноша, принимая очередной кусочек булки.
Девушка медленно выдохнула, и задумчиво ответила. — Так меня называла бабушка – Fatina, а после неё и моя мама, вот и привязалось.
— Fatina. — Повторил Ник. — Звучит намного привлекательней, чем Пикси.
Мария качнула головой, и поправила упавший на лицо локон. — А тебя как – нибудь называли?
Ник ухмыльнулся. — Помимо Френки?
Она протянула ему кружку кофе, и тот отпил. — Я с ним, конечно мало знакома, но он мне показался … как бы так сказать …
— Болтливым?
— Красочным. — Перефразировала Мария. — Но да, тебя кто – нибудь называл иначе, кроме Френки?
Ник, изобразив задумчивость, ответил. — Турист.
— Турист? — Переспросила Мария, засмеявшись. — И кто тебя так называл?
— Девушка одна, к сожалению, имени её я не могу тебе назвать, но она мне очень сильно помогла.
Мария качнула головой в сторону, а на её щеках, появился лёгкий румянец. — Думаешь ей стоит доверять?
— Не знаю. — Честно выговорил юноша. — Я обязательно спрошу её об этом, когда смогу с ней нормально поговорить.
— И что ты думаешь, она ответит тебе?
Ник задумался. — Надеюсь правду.
Девушка поставила кружку с недопитым кофе на поднос, и поправляя ворот клетчатой рубахи, встала. Ник смотрел ей вслед. Загадочная девушка постепенно удалялась, исчезая в тенях тёмного коридора. Юноша лег на подушку, и смотрел за тем, как падали капли, стекая по трубкам, проникая в его тело. Где – то там внутри, всё еще был жив симбионт. Он знал это, но в тот момент, это было последнее, о чём он мог думать. Весь его разум был занят ею. Почему она помогла ему? Почему она живёт здесь, хоть у неё и была квартира в Берлине? Парень чувствовал как сон, постепенно заключает его в свои тёплые объятья. Он был готов поддаться искушению, как вдруг
