Стадия 1: Отрицание
Пролог
«Любопытство нас погубит», как сказал однажды кто – то из великих.
Холодный пронизывающий вечерний ветер, забрался под футболку ребенка, заставив его кожу покрыться мурашками.
— Я говорю тебе, это где - то здесь. — Послышался совсем юный мальчишеский голос.
Любопытная пара глаз, позволила себе выглянуть из – за жесткого и сухого покрытия грунтовой насыпи.
— А ну не лезь, давай обратно! — Воспротивился похожий голосок, принадлежащий другому нарушителю.
Тот одернул своего товарища, за кожаный ремешок на широких синих джинсах, и потянул на себя. Другой явно был недоволен, сопровождая наглый поступок, парой безадресно брошенных колкостей, после чего нахмурившись, поправляя ремень штанов, гордо заявил.
— Я так и знал, что зассышь.
Улыбка на лице заставила более осторожного мальчика скорчиться в недовольной гримасе. В своего рода, помеси презрения и обиды.
— Ничего я не зассал. — Поспешил заверить тот. — Ты вообще откуда знаешь, что он там есть?
Светловолосый паренёк, самодовольно потирая кончик носа, задрал подбородок и ответил. — У меня свои источники, всё это тебе хочется знать. Любопытство тебя погубит, помнишь?
Процитировав слова, не принадлежащие ему, и уж тем более не родившиеся в его обильно заросшей волосами кучерявой голове, паренёк сделал вид, словно сказал что – то важное. Его карие глаза были наполнены напыщенной гордостью, которую так сильно не переваривал его друг.
— Нас погубит, идиотушка. — Поправил его тот. — Нас. Ты если цитировать собираешься, то хоть делай это правильно.
Оба перешли на повышенные тона, словно и вовсе забыли, что на самом деле они не должны были здесь находиться. Перепалку прервал постепенно нарастающий гул двигателей, приближающихся к ним автомобилей.
— Ложись! — Первым схватив своего хвастливого товарища, за тот же самый ремешок, они оба рухнули в кусты.
— Хватит меня хватать, я тебе что …
— Т – с – с! — Резко отрезал второй, и оба молча принялись наблюдать за тем, как приближались неизвестные машины.
Колонна тентованных автомобилей с черными номерами промчалась мимо, словно за ней гнался невидимый противник, или совсем наоборот, гнал несуществующей плетью, разъяренный господин. Как только пыль улеглась, и оба вновь смогли свободно задышать, первым не выдержал, не удивительно, светловолосый паренёк.
— Макс! — Заявил он, направляя указательный палец, на удаляющиеся машины. — Ты это видел? Это были военные! Военная колона!
— Ага. — Сам не совсем понимая, что только что произошло, закивал второй ребенок.
Он беспомощно хлопал длинными, русыми ресницами, впившись зеленоглазым взором в уходящую колону.
— Опять ты это делаешь.
— А? — Непонимающе переспросил тот.
Макс молча кивнул на руки, и Ник заметил, что сам того не понимая, постукивает указательным и средним пальцем, по костяшкам своей другой руки.
— Ты всегда так делаешь, когда – то в чём – то сомневаешься. — Авторитетно заявил тот. — Ты всё еще не веришь мне? Это же я, Макс! Ты мне скажи, я хоть когда – нибудь тебя обманывал? Или ты бы предпочел остаться в том гадюшнике, и в шестой раз слушать лекцию про самоидентификацию, или разучивать молитвы про гендерную инклюзивность?
Даже несмотря на то, что Макс был на три года старше, за все годы, проведенные в подготовительном заведении, он ни разу не солгал, но что – то внутри паренька заставляло сомневаться.
— Ты сам всё видел! — Никак не мог угомониться тот. — Военные! Ты когда последний раз в этом захолустье видел военных? Они явно здесь что – то ищут, а даже если не ищут, то всё равно. Разве тебе не интересно?
— Любопытство нас погубит. — Коротко отрезал Ник, и кивнул головой.
Макс, не скрывая довольной улыбки, махнул товарищу рукой, и через мгновение, рысью перебрался на другую сторону насыпи.
Перед глазами разверзлась серая, но к сожалению, уже привычная картина юго – западной части европейского захолустья. Дикая природа, оставленная сама себе, брошенные остовы когда – то новеньких авто. Всё это походило на пейзаж постапокалиптической долины, нежели чем на ландшафт деревенской глубинки, схороненной на отшибе существования.
Макса это судя по всему не особо заботило. Он, одержимый поиском того, что должно было погубить их обоих, не жалея ног, рвался вперёд. Ник старался не отставать, однако в таком возрасте, разница между десятью и тринадцатью лет, была заметна.
— Макс! Макс! — Кричал ему вслед паренёк. — Я не успеваю! Подожди.
Однако могло показаться, что старшего товарища несли вперед силы, неведомые разуму человека. Он мчался, будто за ним неслась целая стая диких псов, с вымоченной в липкой смоле шерсти. Попытки Ника поспевать за скоростью друга, не привели его ни к чему, кроме как к заметной тяжелой отдышке, невесть откуда взявшейся боли в правой ступне, и паренек не выдержав, закричал.
— Стой! — Сумел он наконец выдавить, как вдруг нечто вырвало землю из-под ног.
Внезапно мир ровным счетом перестал существовать. Всё закрутилось, завертелось, выворачивалось наизнанку, и казалось, сама реальность перестала существовать в той форме, к которой мы привыкли.
Привычные цвета, смешались в единственный оттенок черного, а насыщенный кислородом воздух заброшенной окраинки, сменился на отчетливый привкус сырости и прелости.
- Ник! Ник!
Слышался знакомый голос, который, казалось доносился с другой стороны реальности. Ник! Паренек попытался отозваться, однако нечто внутри, тоже самое, что сдавливало его грудную клетку, не давала словам сорваться с его губ. Вместо этого, он словно рыба, выброшенная на берег, беззвучно хлопал губами, и пытался встать на ноги.
- Ты никуда не уходи, я попробую тебя вытащить!
Мальчик с трудом поднявшись на ноги, попробовал оглядеться. Вверху, сквозь земляную щель проникали лучи вечернего солнца. Раздался шорох осыпающейся земли и ребенка, неловко взмахнувшего руками, потащило вниз вместе с очередной осыпью. Разгребая руками мягкую черную землю, в которой его чуть не завалило с головой, он встал. Царившая вокруг, непроглядная тьма, была настоль плотной, что казалось даже вечерний солнечный свет, не способен был пронзить её полотно.
- Мааакс! – закричал он. – Ты меня слышишь?
Ответом на его крики была только глухая и давящая тишина, изредка нарушаемая шорохом скатывающихся камешков по земляной насыпи. Голоса мальчик больше не слышал, как собственно и ничего другого, что доносилось бы с поверхности.
Знал бы он, что в тот день, в том
