— Думаю, все будут согласны, что принцесса Колт неоспоримо может считаться главной леди этого соревнования, раз сумела подчинить сердце победителя. Поздравим же их.
Глава 21
Однажды на месте пепла и сажи вырастет прекрасный сад
— С чего бы ты решила добровольно вернуться, Эсмиральда? Неужели в тебе появилась капля здравого смысла или, быть может, в конце концов тебе показали твое истинное место? — значительно оживившись, хлестнула словами Силеста, едва завидев Мирель.
Ласково проведя кончиками пальцев по бархатной щеке, она остановила их на остром подбородке Миры, ледяной хваткой сжав его. Девушка невозмутимо стояла, не отводя от нее взгляд. В моменты, когда Силеста не могла сдержать своих эмоций, неизменно звала ее по полному имени, которое было у каждой ведьмы с момента раскрытия силы.
— Я тоже рада видеть тебя, матушка!
— Все тот же взгляд! Как жаль, что нам помешали. Мне было очень весело играть с тобой. Ты всегда поднимала голову, насколько глубоко бы не окуналась в пучину отчаяния. Этим ты мне и нравилась. Очень жаль… — Взгляд, которым она окинула ее, был переполнен брезгливостью.
Мира лишь расплылась в улыбке, когда мать толкнула ее, отчего голова ведьмы дернулась в сторону, а волосы закрыли ее лицо, скрывая неуместное веселье. Гневный писк взлетевшей Кас, Мирель также усмирила, сказав ей, что пока рано для возмущений.
— А это твоя первая неплохая идея! Я скажу, что ты вернулась исполнить свою обязанность и обеспечить наш род преемницей. Не волнуйся, я позабочусь, чтобы уж она не стала такой, как ты, и не совершу тех же ошибок. — Ее безумный взгляд остановился на летучей мыши. — Ты будешь повиноваться мне, несмотря ни на что, а я позабочусь обо всех возникших слухах.
В детстве она по наитию подобрала пищащий комочек. Мира знала, что если котенка заметят, то его будет ждать лишь смертельный исход. Неделю она носила ему еду и выхаживала раненого детеныша, но, придя в один из дней, она навсегда запомнила урок матери. Наказание оказалось слишком безжалостным, впрочем, как и всегда. Ей не было никакого смысла кого-либо спасать, с ней бы он точно умер. Так происходило не раз, но этот стал последним. Больше нельзя было останавливать взгляд на жалком создании, что желало выжить, ведь она легко стала бы для них дорогой к скорой смерти.
Ее мать считала, что она тратит свой дар, занимаясь подобной ерундой. Пощечина не стала первой или последней, но была ощутимо сильнее предыдущих. Изредка приходящие служанки, которые приносили ей воды, были единственными, кого она видела в ту неделю. После подобного Мирель оставалось лишь извиниться и жить дальше, скрывая ото всех правду, которую хранили закрытые двери рода Барейн.
Позже специально был найден подходящий фамильяр, но Силеста посчитала, что он оказался недостаточно сильным, поэтому она решила немного поработать над ним. Насильно привязанный и переживший эксперименты фамильяр, в дальнейшем стал бесполезным и потерял способность говорить. Сколько же гнева было пролито в то время. Женщина полагала, что мешающий ее дочери паразит — внушительный повод для насмешек над ней. Однако ничего изменить было уже нельзя. Это был первый провал, а остальные не заставили себя долго ждать.
— Конечно. Я буду подчиняться тебе до тех пор пока ты будешь главой Барейн, матушка. Будто у меня есть возможность не делать этого. — заторможенно проронила Мирель.
Силеста на правах главы рода все время оказывала магическое влияние на свою дочь. Хватало небольшого воздействия, чтобы глаза девочки мгновенно стекленели, а в ее голове не было ни одной лишней мысли. Женщина всегда использовала этот козырь, когда у нее не было настроения возиться с девчонкой.
«В наше время для ведьм дикость пользоваться властью, взятой прямиком из прошлых веков.» — Она любила повторять эти слова, заботливо гладя дочь по голове, которую после запирала без воды на несколько дней за любую ошибку, которую она осмелилась совершить на людях.
Мужа она не трогала, у нее не хватало смелости, чтобы открыто противостоять ему. Между ними были деловые отношения, которые оказались на руку женщине и существенно прибавили ей веса в аристократических кругах. Силеста вышла замуж сразу после того, как узнала о наличии у нее в утробе ребенка от выбранного колдуна. Первое время она даже высказывалась, как ей печально, что это дитя было не от ее мужа. Все верили, что между ними царила любовь. После же, когда ей изрядно надоело играть в возлюбленных, она редко посещала вместе с ним мероприятия, предпочитая брать дочь, но вскоре забыла и о ней, вспоминая лишь изредка.
Мечта создать идеальную ведьму рушилась на глазах Силесты. Мирель должна была стать той, кто возвысился бы до небес, а управляющая ею сила в лице ее матери могла сравниться с могуществом богов.
В какой-то момент великое творение, уже успевшее за короткий срок потерпеть поражение, осмелились у нее украсть. Влияние Силесты было слишком коротким для серьезных последствий новым друзьям дочери. Сделать что-то с детьми короля было невозможно, но гнев застилал глаза матери, мечты которой были слишком высоки. Лишь страх потери всего из-за крошечной ошибки, останавливал ее от уничтожения цветка, который оказался сорняком.
— Матушка, мы закончили? У меня осталось пару дел, которые ты мешаешь мне доделать. — Ее слова сочились издевательским ядом, отчего женщина прищурила глаза и сжала кулаки.
Она редко прибегала к физическому насилию, однако было много вещей, которые казались девочке намного хуже, и она долгое время не могла вынести их морально. Ей не было нужды привязываться к чему-либо. В тот же миг, как об этом узнавали, с легкостью уничтожали или убивали, разбивая детское сердце до тех пор, пока Мирель окончательно не смирилась со всем и безоговорочно повиновалась приказам матери. В это время отец, что безразлично наблюдал за происходящим со стороны, больше напоминал молчаливого слугу, чем человека, которому можно было довериться и попросить о помощи.
Случившееся с фамильяром повлияло и на Мирель, поэтому в ней больше не было былой ценности как в ведьме. Поскольку даже ее мать относилась к будущей наследнице как к чему-то бесполезному, некоторые слуги вовсе игнорировали ее, замечая лишь в присутствии своих хозяев.
Силеста поджала губы, услышав беззаботный вопрос дочери. В то
