свою боль и смятение.
Защити его.
Я сжала руки, чтобы унять стук в голове, и шла вперед. Я покинула его маленькую квартирку, прошла через его кабинет и вошла в постоянно холодный склад.
Солги ради него.
Гил застыл у двери, протянув одну руку, чтобы открыть ручку, другая открывалась и закрывалась рядом с ним. Вся его аура пульсировала от возбужденной ловушки. Кровь украсила его джинсы и футболку после боя. Его волосы спутались и были такими же дикими, как и его нынешнее настроение.
Гил напрягся, когда я тихо подошла к нему. Мои щеки все еще были влажными, но я продолжала вытирать, продолжала скрывать то, что могла.
― Полиция! ― Стук стал злобным. ― Открой эту чертову дверь!
Наши глаза снова нашли друг друга.
Время остановилось; мне удалось найти более ровное дыхание. Его взгляд светился благодарностью. Он почтительно склонил голову, беззвучно шевеля губами.
― Спасибо.
Я кивнула, выпрямляя спину и глядя мимо него на дверь.
Он был у меня в долгу.
Он скажет мне, почему… он скажет.
Глубоко вздохнув, он нажал на ручку и широко распахнул ее.
Мы были не в том состоянии, что нас видела полиция. У меня не было возможности лгать. Гил, очевидно, был не в здравом уме. Тем не менее, он изобразил себя в идеальном камуфляже, когда шагнул в сторону и раскрыл руку в приглашении.
― Извините за задержку. Большой склад. ― Его голос был ровным и холодным — прямой контраст с маниакальными моментами раньше. ― Входите.
Я разгладила юбку и блузку, чувствуя себя виноватой без всякой причины, когда два полицейских вошли в рабочее место Гила.
Молодой человек с зачесанными назад черными волосами и пожилая женщина с короткой рыжей стрижкой носили одинаковую униформу и хмурились, осматривая студию, как будто мы спрятали части тела в бутылках с краской.
Взгляд женщины остановился на моем побелевшем лице.
― Вы в порядке, мэм?
Я попыталась взглянуть на это с ее точки зрения. Задержка с ответом на звонок в дверь. Женщина, контуженная, стояла за ним. Человек, забаррикадировавший вход в свое заведение.
На ее месте я бы тоже спросила, все ли в порядке.
Проблема была в том, что все было не в порядке.
Но я обязалась защищать Гила.
От вещей, которых не понимаю.
Я слабо улыбнулась, не пытаясь изобразить дискомфорт в своем голосе.
― Извините, я немного в шоке. Это моя вина, что мы не открыли дверь раньше.
Гил не сводил с меня глаз, молчаливо поддерживая, наблюдая за каждым моим движением.
Женщина бросила на него подозрительный взгляд, прежде чем приблизиться ко мне без приглашения. Она оглядела меня с ног до головы.
― Вы пострадали во время стычки?
Я кивнула, ключом ко лжи было взять правду и немного приукрасить.
― Да. Но со мной все в порядке. Ничего серьезного.
Она не выглядела так, будто поверила мне, ее взгляд блуждал по моему покрытому гравием офисному костюму. ― Это вы звонили по поводу попытки похищения?
― Да.
― Почему вы повесили трубку, прежде чем сообщить подробности?
— Я… ― Я сглотнула. ― Я уронила телефон. Он случайно повесил трубку.
Гил поморщился, понимая, с какой огромной проблемой он меня бросил.
Я никогда не была хороша под давлением. А это было чертовски большое давление. А еще никогда не умела хорошо лгать. Даже в школе, когда все подростки были гибки с правдой о том, где они были и с кем они общались.
Женщина фыркнула себе под нос.
― Вы знаете, кто пытался вас похитить?
― Нет.
― Но вы сказали, что вам удалось узнать номер машины?
Я быстро взглянула на Гила.
Его горло сжалось, но он сохранял отстраненное, почти безразличное выражение лица. Шагнув вперед, чтобы встать рядом со мной, он оставался стоическим и ледяным ― не более чем босс, поддерживающий проблемного сотрудника.
Я напряглась, когда мужчина-офицер присоединился к нам, глядя на меня, а затем на Гила. Он нацарапал что-то в маленьком блокноте, нахмурив лоб.
― Вы Гилберт Кларк? Владелец «Совершенной Лжи»? ― спросил мужчина.
Гил коротко кивнул.
― Вы видели, что случилось?
― Видел.
― И? ― Парень помахал ручкой в воздухе, выуживая информацию.
― Я отбивался от этого парня. ― Он указал на кровь на своей одежде, приводя доказательства, которые могли быть использованы против него как доказательство того, что он добрый самаритянин. ― Я помог мисс Мосс сбежать.
― И откуда вы двое знаете друг друга? ― спросила женщина-офицер. ― Рабочие отношения? ― Ее глаза сузились, ожидая нашего ответа, как будто она могла почувствовать вкус нашей лжи.
Я отступила от Гила, выгнув подбородок.
― Мы знали друг друга в школе, но в настоящее время наши единственные отношения ― рабочие.
Гил смотрел прямо перед собой, стиснув зубы.
― Поняла. ― Женщина кивнула.
Плюс еще какие-то каракули от человека с черными волосами.
Я вздрогнула, изо всех сил стараясь выглядеть невинной, когда чувствовала себя такой чертовски виноватой. Я не могла остановить это. Я не сделала ничего плохого. Я позвонила им, чтобы защитить Гила и общество.
Так почему же я должна была лгать?
Почему должна была делать противоположное добру, когда все, чего я хотела, ― это защитить Гила?
В голове стучало, напоминая о том, что он сделал. Гил швырнул меня в дверь, чтобы заставить молчать. Он был готов ударить меня, чтобы защитить себя… от чего?
Моя боль превратилась в гнев, быстро перешедший в разочарование.
Я была разочарована в нем. В себе. Во всем этом безумном фиаско.
― Вы мисс Мосс? ― женщина указала на меня.
― Да. Олин Мосс.
― Родом из Бирмингема?
― Да.
― И вы понятия не имеете, кто пытался вас похитить?
Я сжала кулаки, ища силы.
― Как я уже сказала, я не знаю, кем он был ― Гил напрягся, его взгляд решительно остановился на полицейском.
― Это все еще не объясняет, почему вы не перезвонили, если уронили телефон. Сообщение о преступлении, а затем исчезновение до завершения вызова обычно намекает на то, что преступление все еще продолжается. ― Мужчина почесал подбородок ручкой. ― Итак… хотите рассказать нам настоящую историю?
Мурашки побежали по мне, быстро преследуемые страхом.
Я не хотела этого делать.
Я хотела сказать правду.
Но… Гил не дышал нормально с тех пор, как приехала полиция. Его глаза могли быть закрыты от эмоций, но эта проклятая нить, которая связывала нас вместе, вибрировала от
