другую палатку — смотреть, как пекут хлеб. Места вокруг очага практически нет, дымоходом служит дверь. Тут-то и понимаешь истинный смысл выражения «дым ел глаза». Мои он съел довольно быстро, но в полутьме все равно ничего не разглядишь.
А когда на улице валит снег, сидеть у огня особенно приятно. Старшая дочь месит тесто в огромном тазу, мать перечисляет нехитрые ингредиенты, а Бехи переводит. Рядом пристроилась моя маленькая поклонница — следит за каждым нашим движением. Из всей семьи у нее одной был шанс попасть в настоящую школу, хотя сестры с грехом пополам также выучились читать и писать. Но чтобы продолжить учиться после четырех классов, ей надо будет поселиться в Ширазе — а это очень сложно: негде и не у кого. И вообще — должен же кто-то помогать семье перегонять овец с места на место.
Кашкаи — странная смесь детской наивности и такого жизненного опыта, который нам и не снился. В этих пустынных холмах любой европеец загнулся бы за месяц, если не за неделю. А наши друзья говорят: да, жизнь тяжелая, но ничего, бывало и хуже.
К Бехрузу пристают с расспросами: мол, откуда ты? Из Шираза? Услышав слово «Тегеран», делают круглые глаза. Из самого Тегерана — это же ужасно далеко, в каком-то совсем незнакомом крае! Меня с Пашкой записали почти в инопланетяне. А заодно назначили нас братом и сестрой, что мы и подтвердили — неприлично было говорить маме, что я так оживленно болтаю с парнем, который мне даже не близкий родственник. Говорим, что мы из России, и мама морщит лоб: где это, Россия?
— Ну, шурави, — пытается помочь Муртаза. «Шурави» значит «советский».
Лицо мамы светлеет:
— Ах да, это там, на севере…
И в самом деле, какое для кашкаев имеет значение, что СССР нет на карте уже несколько десятков лет?
Тесто готово — старшая дочь раскручивает один из сотни комочков в огромный плоский блин (куда там итальянским поварам с их пиццами!) и бросает его на перевернутый таз, уже лежащий на очаге. Жарится лаваш в считаные минуты. Я такого вкусного хлеба еще никогда не ела! Да и, наверное, никогда еще мне не предлагали хлеба, который добывали бы с таким трудом…
Бехруз тихонько толкает меня в бок, словно читая мои мысли:
— У тебя ничего с собой нет девочке подарить? Каких-нибудь украшений там?
Я радостно вылезаю вместе с Бехрузом из палатки, чтобы извлечь из багажника сумку с косметичкой. И только изрядно покопавшись в ней, вспоминаю: все мои украшения остались в Тегеране — зачем они мне в путешествии по иранскому югу? Обидно до слез. Лихорадочно пытаюсь найти что-то еще, что может сойти за подарок, но куда там, вещей с собой не брала, кроме джинсов и пары свитеров… Пришлось ограничиться денежным подарком. Уже позже, из Тегерана, мы послали Мортазе вместе с напечатанными фото серебряный браслет для будущего приданого девочки — интересно, он ей понравился?
Сфотографировав на прощание заснеженную морду осла, отправляемся восвояси.
В машине необычная тишина. Странное ощущение — из другого мира мы мчимся в шумный городской аэропорт, к телевизорам, интернету, теплым квартирам и микроволновкам. Зная, что где-то есть и всегда будут палатки, овцы, хлеб, который жарится на очаге…
Почему-то безумно хочется, чтобы эта девочка вырвалась оттуда. Ведь то, что было хорошо сотни лет назад, сегодня уже не работает. Но не потеряли ли мы окончательно с приходом цивилизации доброту, гостеприимство, готовность делиться последним?
Шираз и Персеполь расскажут о том, как выглядел Иран тысячи лет назад. А о Сефевидском Иране XVII века поведает Исфахан.
Глава 5. Исфахан — роскошная столица шахов
Кто видел Исфахан,
Тот видел половину мира.
(Персидская пословица)
Для персов Исфахан значит не меньше, чем для русских — Санкт-Петербург. Петровская столица возникла посреди пустошей и болот, а великолепный город шаха Аббаса I в XVI–XVII веках — на месте небольшого селения.
Сейчас Исфахан, некогда бывший символом объединения страны, потерял политическое значение, но сохранил статус культурного центра — именно сюда приезжает большинство иранских и иностранных туристов. Важное значение имеют местные высшие учебные заведения и производственные центры.
Не так давно прошел культурный обмен между Санкт-Петербургом и Исфаханом. Оба были объявлены городами-побратимами. Кстати, если Санкт-Петербург по праву гордится одетой в гранит Невой, то Исфахан — полноводной Заянде-руд, которая делит его на две части.
Первая достопримечательность Исфахана — великолепные мосты. Всего их одиннадцать, из них шесть построены сравнительно недавно. Самым знаменитым, без сомнения, остается Си-о-се-поль — «Мост 33 арок». Но в архитектурном отношении этот мост уступает покрытому интересными изразцами и росписями мосту Хаджу.
Грациозный Си-о-се-поль неизменно полон народа — мост проходит через центр города. За арками моста нет ограждений, и по обеим сторонам можно пройти по крошечными галереям, созданным древними мастерами. С набережных подсвеченный множеством огней мост смотрится волшебно. В водах реки отражается огромная луна.
Всякий раз, оказываясь в Исфахане, мы берем лодку (вернее, четырехместный катамаран в форме лебедя), чтобы полюбоваться на мост с воды.
Зимой ближе к часу ночи народу на мосту мало — зимы тут прохладные. Лишь одинокий старичок, притулившись у одной из арок, выводит незамысловатую, но удивительно проникновенную мелодию на флейте. Бехруз дает мне несколько туманов, чтобы я подала их старику. Замираю в нерешительности, не зная, куда положить деньги, чтобы ветер тут же не унес их в реку. Нетерпеливый муж подталкивает меня, а старичок прерывает игру и говорит:
— Не неволь ее. Сейчас мохаррам, священный месяц, когда каждый грех зачтется вдвойне. Понятно, что она не хочет подходить к незнакомому мужчине.
Мне почему-то становится удивительно тепло на душе и немного стыдно. Опустив глаза, тихо ухожу по самому любимому из исфаханских мостов.
Нельзя побывать в Исфахане и не посетить огромную площадь Нагше-Джахан («Картина мира») (официальное ее название: площадь Имама Хомейни). По размеру она уступает разве что знаменитой площади Тяньаньмэнь в Пекине. В Иране когда-то была невероятно популярна игра в «чоуган» (сегодня мы знаем ее как «поло») — а всадникам, разумеется, требовалось большое поле. Вот и соорудили его прямо перед дворцом, чтобы шах мог любоваться на забавы придворных.
На площади собраны архитектурные жемчужины всех времен. В центре бьет великолепный фонтан, а рядом ждут конные экипажи — за плату можно прокатиться по площади и соседним старинным улочкам.
Площадь
