и большинство роскошных строений Исфахана были созданы в эпоху расцвета города — в XVII веке. К этому же периоду относятся мечеть Имама (целый комплекс с садом, школой и фонтанами для омовения) и мечеть шейха Лотфоллы. Они поражают красотой куполов, великолепно выполненными изразцами, необычными решениями художников и по праву считаются одними из лучших образцов исламской архитектуры в мире.
Дворец Али-Капу («Врата Али») удивляет настенными росписями и необычайной акустикой «музыкальной залы», где стены покрыты резными изображениями ваз и сосудов. Женские покои строго отделены от мужских: женщинам отводились нижние залы, мужчинам — верхние. Но необычное строение дворца позволяло дамам снизу слышать музыку, исполнявшуюся на самом верху, так же хорошо, как и шаху с приближенными. Персы полушутя рассказывают, что даже когда музыканты прекращали играть, чудесные звуки еще долго были слышны в отдаленных уголках здания.
Исфахан — первый город, который мне довелось увидеть в Иране (после столицы, разумеется). И приехала я сюда, мягко говоря, не в радостном настроении. Первое знакомство со страной будущего мужа далось непросто. Было странно, что я не могу даже приобнять Бехруза при его родителях или сестре, не говоря уже о том, чтобы остаться с ним на ночь в одной комнате. Было странно, что в тридцатиградусную жару невозможно снять платок или скинуть манто — даже в коридоре гостиницы. Было странно, что пока администратор нас регистрировал, Бехруз держался от меня на расстоянии трех метров и делал вид, что мы друг с другом практически не общаемся. Проще говоря, я была зла на весь мир и плюс к этому вымотана после восьмичасовой поездки на автобусе.
Дело было ранним утром, но номера в гостинице пока не освободились, и мы решили прямиком отправиться в центр города — посмотреть на Нагше-Джахан. Поначалу роскошная панорама меня ошеломила. Лишь потом, когда глаза привыкли к блеску и буйству красок, я различила купола двух мечетей и колонны царского дворца. Мы сразу поднялись на веранду на верхнем этаже Али-Капу. Я еще что-то ворчала, пока взбиралась по крутым ступенькам, натыкаясь на старинные фрески, но стоило увидеть Нагше-Джахан сверху — и настроение изменилось.
Изысканность узоров, пир цвета, симметрия форм… В тот момент я и не представляла себе, какие чудеса ждут внутри мечетей. Вдруг стало ясно: какие бы ограничения ни накладывали иранские условности, все это окупается ожидающими здесь открытиями. И все утверждения о том, что терроризм и ислам неразделимы и вообще нашу «христианскую цивилизацию» хитрые мусульмане хотят извести под корень, показались невероятно наивными и смешными. Ибо «гений и злодейство — две вещи несовместные».
Позднее у нас был шанс подробнее рассмотреть интерьер мечетей, украшенный тысячами изразцов с цветочными орнаментами и отменной каллиграфией. Выполнены они были с удивительным чувством стиля. Весной и летом синева мечетей отражается в водах фонтанов для омовения, осенью и зимой блеск желтых узоров подчеркивают опавшие листья.
В одной из мечетей архитекторы соорудили «естественный звукоусилитель»: благодаря наличию двух куполов (один внутри другого, с большим пространством между ними) в центре зала любой звук становится громче в семь раз. Пока мы щелкали пальцами и топали, стараясь проверить возможности «усилителя», нас настигла школьная экскурсия. Подмигнув классу, преподаватель встал на соответствующую плиту и… запел! Запел один из самых красивых азанов, какие мне только доводилось слышать. Ученики замерли, замерли и все посетители мечети. Пение и в самом деле разносилось по всему храму и никого не могло оставить равнодушным. Но песня-молитва закончилась — и певец вновь превратился в скромного школьного учителя. Каких в Иране сотни тысяч…
Что бы ни говорили, сувенир, привезенный из Персии, дорогого стоит. Но учтите: попав в коридоры Большого базара на Нагше-Джахан в Исфахане, вы рискуете остаться там навсегда. Базарные ряды плотным кольцом окружают практически всю площадь, и это лишь малая их часть.
Золотые ряды сменяются серебряными, за лавочками следуют магазинчики с чеканными кувшинами и расписными кальянами. Традиционных восточных шкатулок, скатертей, четок и бирюзовых украшений — не перечесть. В одной части базара продают модные европейские костюмы, в другой — антикварные издания Корана. При желании здесь можно сторговать даже лампу Аладдина — были бы силы и время.
А еще на исфаханском базаре вы своими глазами увидите, как делаются те или иные изделия. Ремесленники в своих лавках раскрашивают изразцы, покрывают ткани разноцветными узорами, чеканят рисунки на медных кувшинах — всего не перечислишь! В Иране всегда стремились даже самые простые, повседневные вещи превратить в произведения искусства. Персы верят: счастлив тот, кого постоянно окружает красота.
Дворец Чехель-сотун («Сорок колонн»), расположенный рядом со знаменитой площадью, чуть дальше по главной улице, удивит любого. Колонн всего двадцать, но иранцы сосчитали еще и их отражения в бассейне… Яркие фрески просторной главной залы позволят вам увидеть, как весело шах Аббас развлекал здесь гостей.
Чехель-сотун — мое самое любимое место в Иране. В саду дворца так легко представить себе давние времена, когда шах, удобно развалившись на тахте, прислушивался к звукам божественной музыки. В прохладных залах на коврах дипломаты обсуждали политические новости, а стройные служанки разносили блюда с фруктами.
Сегодня здесь весело резвятся школьники. Вернее — школьницы. В мой третий приезд девчушки в розовых формах и белых макнаэ внезапно настигли нас с подругой у входа во дворец. Мгновенно признав в нас иностранок, они сначала захотели с нами сфотографироваться, а потом стали просить телефоны. Через пять минут мы обе поняли, каково приходится кинозвездам и прочим знаменитостям. Девочки не отставали ни на шаг и просили автограф так искренне, что отказать им не было никакой возможности: даром что нас окружила толпа в тридцать-сорок человек. Пока мы старательно выводили свою фамилию арабскими буквами, маленькие иранки хвастались друг другу, кому и что мы написали. В конце концов мы распрощались с нашими поклонницами. Иначе непременно опоздали бы на последний автобус, уходивший в Йезд.
Если вы располагаете временем, непременно посмотрите на Качающиеся минареты (Минар Джомбан), расположенные в шести километрах от центра города. Они возведены над могилой Али-Абдуллы, дервиша XIV века. Неизвестно, было на то особое повеление Аллаха или же архитектор-виртуоз решил удивить потомков, но вот уже семьсот лет любой крепкий мужчина способен раскачать один из минаретов так, что все сооружение… покачивается в унисон. В последнее время раскачивать минареты разрешают изредка — видимо, побаиваются, что конструкция рано или поздно рухнет — и тогда нечем будет удивлять заезжих туристов.
Особый интерес представляет армянский квартал Исфахана. Работа
