стали — вилку воткнули прямо в банку.
Наше появление было встречено счастливым воплем. Болезный выхватил у Лиса банку с огурцами, припал к ней, как младенец к груди, выхлебал одним махом добрую половину. После чего как-то сразу, посвежел, похорошел, обзавелся осмысленным взглядом.
Я совсем не был уверен, что сыграло в таком преображении решающую роль: то ли наша с Викой ворожба, то ли банальный рассол. В любом случае, нужный результат был достигнут. Клиент стал почти вменяем и годен для беседы.
Он выудил из банки огурец, посмотрел на него, спешно запихнул обратно, заерзал по стулу, проговорил:
— Мужики, мне тут надо…
И пулей вылетел в сени прямо босиком. Откуда только взялась прыть?
Лис хохотнул:
— На реактивной тяге пошел.
Обратно участковый вернулся уже с Викой, умытый, благодушный. Уселся за стол, добыл все тот же огурец, придвинул тушенку, принялся жевать и наконец-то задал нам первый разумный вопрос:
— Мужики, а вы чего пришли?
За мужиков ответила Вика:
— Ограбили нас.
Участковый откусил огурца, закатил от удовольствия глаза, проглотил и выдал философски:
— Бывает…
Девчонка разозлилась:
— И все?!
— А что еще?
Блаженного настроения хозяина дома поколебать не могло ни что. Ни глупые вопросы, ни неуместное раздражение посетителей.
— Ну, вы здесь, вроде бы, участковый! — Вика выделила голосом «вроде бы» и вопросительно замолчала? На что она надеялась? На то что в этом теле, страдающем похмельем, проснется совесть? Могла бы и не стараться. Ответ остался практически тем же.
— И что?
Она фыркнула, раздула возмущенно ноздри и уставилась на нас. Мол, все, не могу больше, теперь ваша очередь. Лис иолча полез в карман, где лежала заветная сотка. Я остановил его. Вступил в разговор:
— Друг, — я постарался, чтобы голос звучал как можно мягче, — мы к тебе за помощью пришли.
Участковый оживился, извлек из-под стала бутылку, водрузил на стол, сделал приглашающий жест:
— По соточке?
Я постарался не сорваться. Местный участковый начинал раздражать. Кто его такого вообще на работе держал? Хотя, о чем это я? На дворе девяностый, всем на все наплевать. А скоро станет еще хуже.
— Мы не за этим пришли. Ограбили нас, понимаешь? Очень ценные вещи унесли…
Он дохрустел огурцом, уставился на меня, сказал печально:
— У меня тоже.
* * *
Я едва не вспылил. Это было уже слишком. Это был клинический случай идиота у власти. Лис заметил мою реакцию, просочился между мной и ним, спросил сострадательно:
— Друг, а у тебя-то что?
Тот сгреб бутыль, вытянул пробку, нюхнул, словил рвотный позыв, с сожалением вернул пойло под стол, признался:
— Макарыч…
— Что? — Не поняла Вика.
— Макарова, — пояснил Слава, — пистолет. Табельное оружие.
Он снова обернулся к парню.
— Да, дело дрянь. А где его сперли?
— Если бы я знал! — В голосе участкового появился надрыв, по щекам, как по команде, потекли слезы. Он размазал их кулаком. — Вот, третий день отмечаю горе! Выясню, какая паскуда тиснула, оторву яй…
Он осекся, глянул на сердитую Вику и поправился
— Башку отвинчу, короче… Ну, вы понимаете.
Мы понимали. Толку от него было ноль. Первой, как ни странно, нашлась девчонка.
— Погоди, сказала она. А если мы тебе поможем, ты поможешь нам?
Лис вытаращился на нее изумленно. Я буквально прочитал его мысли. Как? Как, скажите на милость, мы можем помочь этому раздолбаю, этому клиническому идиоту? У меня не было никаких идей.
За то участковый уловил самое главное, сразу воспрянул духом:
— Да если вы! Да я для вас…
Вика сразу успокоилась, пристукнула ладонью по столу.
— Договорились. Мне нужны куриные яйца.
— Зачем? — Хором выпалили Лис и хозяин.
Я промолчал. Кажется, мне замысел нашей знахарки стал понятен. Правда, не понятно, как его реализовать. Но лечить запои я тоже не умел. Все случилось само собой. Авось, получится и на этот раз.
— Надо, — сказала девчонка, — ты хочешь найти свой макаров?
— Хочу.
— Ты знаешь, кто это? — Палец ее указал на меня.
Вслед за пальцем переместился и взгляд участкового. Страж закона старательно наморщил лоб.
— Кто?
Вика приняла торжественный вид, подняла вверх руку.
— Шаман?
— Кто? Шаман? Тот самый? — Участковый вгляделся лучше и резюмировал. — Брешешь. Тот был черный, а этот блондин!
Недоверие оказалось таким явным, что девушка слегка растерялась.
— Так это, — решил исправить ситуацию Лис, — духи ему велели изменить облик. Нашептали, значит, в приступе прозрения.
Я едва не заржал. Все происходящее напоминало дурной спектакль.
Славины слова немного изменили милицейский настрой. Участковый воспрянул духом, обернулся ко мне, схватил за рукав.
— Шаман, да? Правда, поможешь?
Стало даже неловко. Откуда мне знать — правда или нет?
— Я постараюсь.
— Тэ-э-экс. — Участковый потер руки. — Сколько надо яиц?
— Хватит парочки.
Вика решила брать с запасом. Обокраденная милиция вскочила, вытянула перед собой руки открытыми ладонями вперед, распорядилась:
— Сидите здесь, никуда не уходите. Я быстро, одна нога там…
И слинял, не договорив, как был — в трусах и босиком.
* * *
Яиц притащил не два, не три, а целый десяток, аккуратно сложенный в обрезанный молочный пакет. Яйца были пестрые разнокалиберные.
— У соседей позаимствовал, — сказал он с гордостью. — Хватит? А то я могу еще.
— Хватит, — успокоила его Вика.
Парень уселся на свое место, отер ладони о трусы, поймал еще один огурец и смачно захрустел вприглядку, косясь на бутыль под столом. Каждый порыв выпить самогона вызывал в его теле нешуточные содрогания.
— Что со мной не так? — Задумчиво спросил он между укусами. — Отравился поди. Надо будет к доктору сгонять.
— Не надо, — порадовал его Лис. — Мы тебя уже полечили.
— Ага, — изрек участковый и впал в задумчивость. Бутылку задвинул под стол поглубже. С глаз долой.
Вика улыбнулась. Лечение работало. Теперь нужно было отыскать пропажу, задобрить милицию. Воду она налила в туже миску, подсунула мне, сказала:
— Давай.
Я вспомнил, как называла мента медичка и окликнул:
— Макс!
Он вынырнул из раздумий.
— Что?
— Разбей в миску одно яйцо.
— Зачем?
Я проявил настойчивость.
— Разбей, если тебе, конечно нужен твой пистолет.
Больше вопросов не возникло. Яйца парень бил лихо. Видимо, был больший опыт.
— Все?
