Мужчина вышел мне навстречу и — о боги! — я узнала в нем Марко:
— Ассоль? Accidenti! Что ты тут делаешь?
Я прижалась к нему, дрожа и стуча зубами. Не было сил ни говорить, ни плакать.
— А я своего свекра здесь высадил. Он садовником у Монтанье работает. Если бы не долгий телефонный разговор, даже не знаю, встретил бы еще раз тебя. Ты вся в ссадинах и синяки вон какие. Что произошло?
Я, действительно, была похожа на пугало: рубашка висела клочьями, из-под нее виднелись кровавые полосы на руках и ногах, темнели фингалы.
Он опомнился, снял куртку и накрыл меня ею:
— Ассоль, ты была у Монтанье? Как ты там оказалась? Что он сделал?
Я ничего не ответила, глотая слезы и мотая головой. Он помог мне сесть в машину, укутал полотенцем мои ноги.
— Тебе надо в больницу! — он завел мотор
— Нет! Пожалуйста! Домой, отвези к бабуш… — кашель не дал мне договорить, меня охватили слабость и жар.
— Я понимаю, что ты сейчас не в состоянии. Но ты ведь знаешь, как в таких случаях поступают. Там разве не было Энцо?
Мы пристально посмотрели друг на друга, и я услышала, как заскрипела кожа руля под его ладонями.
Остановив машину перед домом Сандры, он помог мне пройти до дверей:
— Тебе нужна горячая ванна и аспирин. Сама сможешь дальше?
Нет, конечно! У меня же не было ключей! Они вместе с телефоном остались в доме Поля.
Он понял все без слов, достал из кармана пластиковую карту, вставил ее между косяком и дверью, она поддалась, открылась и я оказалась, наконец, дома.
— Хочешь, чтобы я остался? — вкрадчиво спросил Марко.
Я покачала головой. Не хочу, чтобы у него с женой из-за меня были неприятности. Закрыла за ним дверь, даже не в силах поблагодарить его. Почувствовав себя, наконец, в безопасности, я рухнула на диван и заснула.
Глава 20. Еще одно происшествие
Десять минут под горячим душем способны творить чудеса. А если к этому добавить двойной кофе, то можно найти немного сил, чтобы перевернуть старую главу жизни. На лицо, конечно, придется потратить время и тональный крем, но в принципе, оно пострадало меньше всего. Благо, что фингалы на животе, руках и спине можно спрятать под платьем, а вот с надорванной душой придется еще поработать.
Хорошо, что зазубрила важные для меня четыре номера наизусть — моей помощницы, Энн, адвоката Гуидо и, разумеется, кондитерской. Я набрала Лею. Она была в дороге.
— Не говори, что ты уже на месте! — взволнованно щебетала она. — А что такой голос?
— Плохо спала.
— Ой, я тоже переживаю. Все пройдет отлично, Ассоль! — тараторила она без умолку.
Слава богу, она ни о чем не подозревает!
Потом тон ее голоса стал вдруг грустным: — Ой, а тут еще и Беата… Знаешь, она совсем плоха.
От ее слов у меня внутри все сжалось. Огорчение смешалось с чувством вины: только не сейчас! Я должна успеть к ней. В голове все намного сложнее. Я годами вынашивала план: как приду к ней с опущенным забралом, как она будет молчать в ответ. Хорошо, если еще пустит в дом. Самое простое, это сильно-сильно ее обнять, как делала раньше, не слушая ее упреков и раскрывая чувства. Но для этого у меня все еще не хватало смелости. А ведь она была той батарейкой, которая могла зарядить меня счастьем от воспоминаний тех времен, когда в моей жизни было все иначе: она, бабушка и Лео.
— Встретимся в кондитерской, — ответила я своей работнице поникшим голосом.
Нет-нет! В этот период мне нельзя раскисать! Я должна встретить с достоинством клиента Рильке и показать, что дела в кондитерской идут отлично, а нашим конкурентам до нас, как Ламбруско до Бароло. Ведь любимому бабушкиному детищу сейчас нужна моя энергетика, а мне — хотя бы немного ее предприимчивости и силы духа.
Я поднялась в комнату Сандры. Открыла ее платяной шкаф, вытащила темно-красное платье из бархата, которое обещало придать мне строгий и элегантный стиль. Как у нее получалось оставаться актуальной даже двадцать лет спустя? Закрутила волосы в шишку, примерила ее серьги с гранатами, выпрямилась, глянув на себя в зеркало. За эту ночь я повзрослела. Даже если взгляд теперь какой-то надломленный, зато он гордый. Я стала еще больше похожа на бабулю.
Неужели мне нужен был этот суровый урок, чтобы, наконец, прозреть? С чего я решила, что хорошо знала мужа? Если допустить, что партнер — это мое зеркало, то можно всерьез испортить себе жизнь! Ведь мы — две совершенно разные вселенные, и у меня вряд ли получится изучить его законы. Зато во всем, что произошло, мне стало очевидно одно: все эти годы Энцо двигал меркантильный интерес, а не любовь.
Внизу зазвонил телефон.
— Ассоль, это катастрофа! — и Лея разрыдалась в трубку.
За несколько секунд, пока она успокаивалась, я успела прокрутить возможные варианты: выключили свет, у Антонио не подошло тесто для круассанов, моя помощница не нашла креповую бумагу для комплиментов, Бернардо ошибся портретами или, наконец, его работник разбил стекло.
— Кондитерская опечатана! — заикалась она в перерывах между всхлипываниями. — Туда невозможно войти! Нас не пускают! Все кончено!
Я бросила трубку, сбежала вниз, натянула плащ, захлопнула дверь. В машине открыла бардачок. Слава богу, следуя совету Энн, додумалась держать там права.
Припарковалась у площади Святого Франческо и заметила, что у входа в «Фа-соль» толпятся люди. Я ужасно нервничала, спотыкалась, пока дошла до нее. Антонио активно жестикулировал, что-то объясняя полицейскому, который записывал его слова. Лея постоянно утирала красный нос.
Кто-то из великих сказал, что несчастья имеют один положительный момент — они помогают нырнуть с головой в решение проблем, ни о чем не раздумывая.
Когда я оказалась перед присутствующими, Антонио с досадой защищался:
— Ассоль, я пробовал им объяснить, что ты ни при чем. Они ни в какую.
Я подошла к двери с наклеенной на ней белой бумажной полоской с надписью «ОПЕЧАТАНО». Тот факт, что мне запрещалось переступать порог моей же собственности, навел на мысль, что в последнее время мне приходилось все больше лавировать между соблюдением чьих-то границ и нарушением собственных. И теперь это меня взбесило! Все же я старалась держать гнев в узде фразами «все будет хорошо», «все разрешится».
Ко мне подходили наши клиенты, работники банка, хозяева магазинчиков, ремесленники. Интересовались произошедшим, называли это недоразумением. Милые люди, благодаря которым сейчас я ощущала внимание и поддержку.
Второй полицейский маленького роста подошел к двери и что-то дописал рядом с «Опечатано». Лея ходила за мной по пятам, повторяя:
— Как же теперь? Что дальше будет?
