пушистом фурри. Если изменить структуру объекта, будут видны внутренние процессы?
“Не рассуждай инструментами типа новых атомных решёток — это сложно. Просто желай, чтобы он становился таким, как ты хочешь, и Спирит подберёт тебе лучшие инструменты”, — вспомнились слова Суппи в его сознании.
— Спирит! — закрыл глаза Чак, и мысли тут же вынесли его из тела.
Глухой ночью, разрываемой звуками непрекращающейся стрельбы где-то на соседних улицах, тут, вне тела, Чаку было очень светло и легко. Рядом стояли Мяч и Эйни. Над их головами светились голубым, словно чистейший лёд, ореолы, от которых исходили вьющиеся лучики. У Мяча луч был один, а у Эйни аж три: один обособленный, а два других расположились рядышком, между лисьих ушей. Чак взглянул и на себя, где увидел такие же лучи-усики — два, сплетённых вместе, по количеству полученных несгораек и объединённых в одну сверхспособность.
Чак подплыл к Мячу и, будто рисуя на холсте, изобразил глаз, а потом на всякий случай нарисовал ещё один. Маг дорабатывал штрихами свой рисунок так, чтобы эти глаза принадлежали всем и никому в частности. Нарисованный глаз был магнитом для всех взглядов, смотрящих на Мяча, настолько он был яркий в тонком мире. И каждый, кто хотел увидеть белошёрстного, просто обязан был глядеть на него сквозь призму этих самых глаз.
Потом Чак аккуратно пальцами взял луч способности Мяча “телекинез” и тихонько вытянул его, подключив к своему рисунку. Глаз вдруг ожил. Ожил и тут же ослеп, потому что Чак резким движением руки смазал изображение Мяча и заставил своё творение видеть лишь-то, что было два метра позади фурри.
Волк обессиленно открыл глаза. Мяча рядом не было.
— Чак, получилось! — обрадовалась Эйни. — Правда, почему я вижу ту стену будто увеличенной?
— Потому что это — проекция на месте Мяча, на которую ты смотришь посредством улавливателя твоего зрения, — попытался объяснить концепцию магии Вульфен.
— Что, блин, это значит? — произнёс голос кота из ниоткуда.
— Ты невидим, но чем больше людей пытаются тебя увидеть, тем быстрее тратятся силы моего заклинания. Так что я его подключил к твоей способности телекинеза. Ей пока не пользуйся, а то невидимость слетит. Закл — пассивка. Старайся, чтоб тебя и правда никто не желал узреть, а то Спирит всю силу из тебя вытянет.
— Круто! Это ж я могу так голый к кискам в раздевалки заходить?! Ах какой полезный закл у магов! — поразился Мяч.
— Да, ты прав, я магию выбрал специально ради того, чтобы по раздевалкам подсматривать, — устало откупорил ещё одну бутылку Чак.
— А ты продуманный тип. И что эти дураки про тебя писали, что ты по уровню как пятнадцатилетний? Это ж надо было такое придумать. Невидимку для душа! Гениально! — хвалил Чака кот.
— Мяч! — оторвала его Эйни. — Иди уже!
— А, ну да! — и что-то еле слышно затопало по полу магазинчика, оставляя рифлёные следы кошачьих ботинок.
Глава 23. Волчий гештальт
Линия Мяча
Боезапас от трёх автоматов кот тащил с собой. По его приблизительным подсчётам там было около шестисот патронов и девять наступательных гранат, которые Мяч положил сверху в зелёный войсковой мешок с именной бирочкой какой-то белки. Со стороны он, наверное, был бы похож на пушистого белокурого деда мороза, вот только его никто не видел — магия Чака работала, да и на город давно опустилась ночь.
— Устроили тут армию: бирки, шевроны, гранатомёты. А ведь были нормальными наркодилерами, — болтал Мяч в радиосвязь, пока Эйни и Чак пробирались сзади сквозь здания, стараясь не отсвечивать и не встречаться с белками.
Звуки боя были настолько всепоглощающими, что волчья группа, не боясь быть обнаруженной, просто проламывала тонкие стены магазинов и проходила насквозь, территориально приближаясь ко входу в небоскрёб.
Мяч двигался быстро, но, выбирая самые укромные маршруты и неосвещаемые места, чтобы не расходовать наложенный на него магом каст, ведь каждый скользнувший по нему взгляд ел именно его жизненную силу. Благо пакетики с этой самой жизненной силой кот взял с собой в изобилии, а на всякий захватил и пару банок пива, сложив всё это добро в один мешок с гранатами и магазинами к автомату, который тоже нёс на себе.
Белки окопались у самого входа в Альффэмили, выложив мешки с песком и обороняя выход в круговую. Было видно, что что-то намечается. Входная дверь была просто взорвана и вместо неё зияла дыра, в которую постоянно въезжали и выезжали гружёные машины.
Мяч перешагнул через баррикады, проскользнув у самого носа пулемётного расчёта. Один из бойцов белок посмотрел прямо на него и, ничего не заметив, снова повернулся к своему огневому сектору, вглядываясь в темноту сквозь прибор ночного видения.
— Ребят, дальше вперёд не ходите. Тут куча белок, пулемёты, мешки с песком, турели с лазерным наведением и захватом цели, — произнёс шёпотом Мяч, оглядывая позиции и попутно уменьшая громкость рации до минимума.
Дыра в здании встретила кота трупным запахом, а взор Мяча тут же определил источник смрада. Это была куча волчьих тел, набросанных вперемешку. Возле суетились беличьи дети — подростки раздевали волков, сортируя броню отдельно, оружие отдельно. Более дюжины детей, не достигших и четырнадцатилетнего возраста, смеясь и болтая возились с грязной работой, без которой не обходится ни одна война.
Были в здании и трупы белок. Однако постоянно приезжающие грузовики привозили что-то в зелёных закрывающихся на петли и замки ящиках, а увозили тела своих павших товарищей.
Зазвучал свисток, Мяч обернулся. В холл вбежал строем взвод бойцов. Все тяжело бронированы, среди них были и белки, но большинство, конечно же, звероморфы иных видов.
“Да, клан Бурых Клыков накопил за время существования кучу недоброжелателей”, — подумал Мяч, продвигаясь вперёд. — “А что это вы там крепите на несущие колонны здания?”
Не надо быть военным экспертом, чтобы понять, что белки собираются сделать. На опоры крепились крупные заряды взрывпакетов, а эти самые пакеты связывались друг с другом проводами.
— Народ, дела хреновые, они собираются подорвать волчье логово снизу! Похоронив всех сразу, убив клан одним махом! — прошипел в передатчик Мяч, более особо не скрываясь.
Во-первых, он был между линиями обороны врага, а во-вторых, непрекращающаяся канонада у лестницы на второй этаж маскировала его голос лучше, чем что-либо.
— Какие мысли по этому поводу? — спросил Чак.
Сменённый взвод солдат белок отступил с боевой позиции так же
