– Да, чего знать? – послышался голос Асмодея из темноты.
Я вздрогнула.
– Господи, хоть кто-нибудь в этом доме спит?!
– Вряд ли в такой ситуации возможно уснуть.
Асмодей, минуя меня, стал спускаться на первый этаж. Я подумала и последовала за ним.
Ренвил тут же зачерпнул из котелка, висевшего над камином, своего согревающего напитка и, разлив в две кружки, выдал нам.
Это оказался глинтвейн. Самое то, после дня пути по болоту. Но даже подогретое вино не могло успокоить моё бешено бьющееся сердце. Я с ногами устроилась на кушетке. Асмодей, одетый в одни только брюки и полурасстёгнутую рубаху на выпуск, сел в кресло. Я видела, как подрагивают его пальцы, сжимая кружку.
– Чего мы все не хотим знать? – произнёс он, переводя почему-то взгляд с меня на Надаэра и назад.
Я отвернулась и сделала вид, что смотрю на Ренвила. Это было нетрудно – похоже, он тут единственный готов был рассказать мне хоть что-нибудь.
– Сила, ради которой заключался этот брак, передаётся через личный контакт, – со вздохом произнёс он. – У вас был… личный контакт?
Асмодей молчал. И смотрел на меня.
Контакта у нас не было. Он не настаивал, а я не хотела. Зачем мне вступать в… «контакт»… с малознакомым мужчиной?
– Предлагаешь нам заняться этим прямо сейчас? – спросил он. – Думаешь, это всех нас спасёт?
– А почему вы не занялись этим до сих пор? – прошипел Надаэр, наклоняясь в нашу сторону.
– Может, из-за тебя? – оборвала я его, и Волхонский мгновенно замолк. Он беспомощно смотрел на меня.
– Яна… – тихо сказал он. – Нам надо поговорить…
– Теперь? – с деланным удивлением переспросила я. – Тебе не хотелось говорить со мной целых три недели! А теперь вдруг нашлись для меня слова?
Надаэр молчал. Во взгляде его злость мешалась с мольбой. Я тоже чувствовала, как накатывает злость, не оставлявшая меня все последние недели.
– Нам не о чем говорить, – отрезала я. – И после всего, что вы мне уже наплели, мне трудно поверить, что если мы займёмся сексом, это спасёт целый мир. Если вы оба – персты и суперкрутые мужики, то начинайте работать головой. Никакая сила не успокоит этих людей. Им так надоели ваши фокусы, пророчества, ритуалы и законы наследования, что они хотят одного – всех вас казнить и установить демократический строй. Не могу сказать, что я с ними так уж не согласна. Но если вы, ребята, хотите вернуть всё на круги своя, то кончайте переводить стрелки на меня. Какая бы там кровь в моих венах не текла, я ничего не знаю о политике вашего мира. Более того, я вас сразу предупредила, что не умею плести интриги. Я твоему, – я ткнула пальцем в Надаэра, – приятелю Торвану сказала, что стоит оставить меня при дворе, как меня тут же кто-нибудь возьмёт в оборот. Вы не хотели слушать. У вас тут у всех великая мечта подарить людям свет, желательно чужими руками. Моими руками. И моей жизнью за это ваше благоденствие заплатить. Так не пойдёт. Если хотите, чтобы я стала вашей спасительницей – делайте по моему. А я вам говорю, что нужно встретиться с мятежниками и всё обсудить. Если же хотите оставить меня пешкой, то не ждите от меня энтузиазма. Подыгрывать я вам не стану. Всё.
Я встала и, не оборачиваясь ни на кого, пошла подниматься к себе.
Заперлась, с тоской глядя на дверь, ведущую в ванну.
«…нас не спасёт магия, которая потребует сотню жертв, чтобы отопить дом», – билось в голове.
Сомнений нет, мою ванную чинил Асмодей. Я сама видела, как он заходил сюда.
Но внизу горит свет, и кухня вчера вечером сама собой приготовила нам ужин.
А это значит, что Надаэру его часть ремонта удалась вполне хорошо.
«Или ты очень могущественный маг, но как обычно ничего не хочешь мне говорить», – думала я. – «Или сила досталась тебе. И до тебя это до сих пор не дошло?»
У меня заболела голова. Я хотела бы не знать Надаэра вообще никогда. Мне не нравился этот человек, к которому меня с такой силой тянуло, и который только и умел, что причинять мне боль.
Я рухнула в кровать и потянула на себя покрывало, когда в дверь раздался стук.
«Надаэр», – подумала я и твёрдо решила, что не стану открывать.
Но ночной визитёр не стал ждать ответа. Просто нажал на ручку и вошёл.
– Привет, – тихо сказал Асмодей.
Три недели прошло, а я так и не могу поверить, что этот человек – мой супруг.
– Только не говори, что пришёл провести первую брачную ночь, – не поднимаясь буркнула я.
– Нет, – он подошёл вплотную и присел на край кровати. – Я пришёл сказать… Я думаю, что ты права. Нам нужно с ними поговорить.
Я в недоумении смотрела на него несколько секунд. Затем вздохнула.
– Почему ты не сделал этого раньше? – спросила я.
Асмодей повёл плечом.
– Я не знаю как.
ГЛАВА 5Я смотрела на Асмодея, на его жуткий шрам, на его перепуганное лицо… Смотрела и думала.
Мне было до безумия его жаль. И в то же время меня одолевала злость. Он, как и все здесь, до последнего ничего не желал мне рассказывать. До тех пор, пока не стало слишком поздно, чтобы что-либо изменить.
– Думаю, я могу попробовать помочь, – как могла спокойно ответила я. – Но прежде я хочу, чтобы ты рассказал мне кое-что.
Асмодей поколебался и кивнул. Даже теперь он не доверял мне до конца.
– Элайя, – твёрдо сказала я. – Что это за сила? Что в ней такого, что она всем вам нужна?
По лицу Асмодея пробежала тень.
– Надаэр разве ничего тебе не рассказал?
– Недостаточно, раз я спрашиваю тебя.
Асмодей вздохнул. Встал. Подошёл к окну.
– Элайя наш первопредок, – сказал он. – Она основала Аркенор. Легенда гласит, что её потомки наделены силой, которая подарит королевству благоденствие. Это всё… что известно мне.
– И ради смутной легенды ты решил вступить в брак с девушкой, которую едва знаешь?
– У меня не было выбора! – взорвался Асмодей. – Моё положение не лучше, чем твоё! Только тебе нечего было терять!
Я молчала. Асмодей явно говорил не всё. Может быть, всё, что знал – но точно не всё, что нужно мне.
– Хорошо, давай спать, – я всё ещё старалась говорить спокойно.
Асмодей шагнул ко мне, без слов намекая на то, о чём говорили внизу.
– По отдельности, – отрезала я. Подошла к двери и открыла её, предлагая Асмодею выйти вон.
Больше той ночью меня не тревожило ничего. А наутро у меня начал созревать план.
Проснувшись, я укуталась в простыню и отправилась вдоль коридора искать дверь, за которой ночевал Ловейн. Ему достались покои в самом конце. Я постучала. Дверь открылась, и я увидела перед собой растерянное невыспавшееся лицо.
