Возможно, я все еще люблю его. Я, конечно, все еще хочу его.
Но я не доверяю ему.
А без этого у нас ничего нет.
Я открываю глаза и смотрю на него.
— Нет.
— Нет? — повторяет он.
— Мы не будем снова вместе. Да, у нас был секс. Но это было потому, что у нас были незаконченные дела. Теоретически, мы никогда не могли попрощаться, и теперь мы это сделали. Так что... наши дела завершены.
Его выражение лица недоверчиво.
— Ты слышишь себя сейчас?
— Громко и отчетливо. — Хмурюсь я.
— Значит, ты понимаешь, что несешь полную чушь.
— Пошел ты! — Огрызаюсь.
— Только что, и намерен делать это снова, снова и снова...
— Боже! — кричу я. — Как же я тебя ненавижу!
— Мы уже выяснили и это. Прямо перед тем, как ты сказала мне вставить в тебя свой член. Видишь, куда я клоню, Голубка?
— Аргх! — рычу я.
Годы и годы сдерживаемого гнева наполняют мои вены, заставляя меня видеть красное. Я упираюсь обеими руками ему в грудь, но ублюдок не двигается ни на дюйм.
— Я не хочу тебя!
— Хватит врать, — кричит он в ответ.
— Хватит говорить мне то, что я думаю и чувствую! — кричу я ему.
— Я перестану, когда ты перестанешь врать себе! — рычит он.
Потом тишина. Остались только затухающие звуки наших полных ярости слов.
Наши груди вздымаются от физического и эмоционального напряжения, вызванного нашей яростью друг к другу.
Затем он шепчет мое имя, и это пробуждает во мне всю серьезность нашей ситуации.
— Мне нужно идти.
Я отворачиваюсь от него и нажимаю на ручку.
Он останавливает меня, положив руку на дверь.
— Не уходи. — Его голос мягкий, наполненный сладчайшей агонией.
Я чувствую, как его твердая грудь нежно прижимается к моей спине. Его колотящееся сердце стучит в груди, пытаясь дотянуться до меня. Его теплое дыхание обдувает мои волосы.
— Останься. Пожалуйста, — шепчет он.
Я хочу этого.
Было бы так легко снова утонуть в нем.
Но я не могу.
Поэтому я закрываю глаза и позволяю себе почувствовать боль, которую я пережила, когда он оставил меня. Как я была сломлена. Как он сломал меня.
А потом я думаю о том, как сильно люблю свою дочь.
И этого достаточно, чтобы помочь мне выстоять против него.
Я закрываю свое сердце, открываю глаза и снова смотрю на него.
— Мне нужно идти. Джиджи ждет меня.
Он нервно сглатывает. Нерешительность наполняет его глаза.
Затем он убирает руку от двери и отступает назад, давая мне возможность уйти.
Я выдыхаю, открываю дверь и выхожу наружу.
Свежий воздух, ударяющий в лицо, не помогает мне проветрить голову.
— Кам...
Я останавливаюсь, но не оборачиваюсь. Если я это сделаю, то рухну.
Я слышу, как он придвигается ближе.
Чувствую его тепло, когда он рядом.
Мое сердце начинает чувствовать... болеть.
Я снова закрыла глаза, отчаянно борясь со своими чувствами.
— Кам... — снова говорит он, его голос глубок и густ от эмоций. — То, что сейчас я позволяю тебе уйти... не значит, что я отпускаю тебя.
Понимание его слов проносится сквозь меня, направляясь прямо к моему слабеющему сердцу, восстанавливая и разбивая его, все одновременно.
— Я, блядь, люблю тебя. Я люблю тебя с тех пор, как мне было семнадцать лет, и я увидел тебя, стоящую там, на ярмарке, похожую на ответ на мой вопрос, который я не знал, что задавал. Я знал это тогда, и я все еще знаю это сейчас. Для меня нет никого другого. Я - твой. А ты - точно моя. Нам суждено быть вместе. И чем больше ты будешь сопротивляться, тем настойчивей буду я – вдвое сильнее. И я буду драться грязно, если потребуется. Так долго, как потребуется. Я здесь и готов сделать это, чтобы ты вернулась ко мне - туда, где твое место. Я никогда не проигрывал битвы, Голубка. И я не собираюсь проигрывать эту. Ты слишком чертовски важна для меня, чтобы позволить этому случится.
Я взволнованно вздохнула. Сердце колотится в груди. Мысли и чувства тянут меня в двух совершенно разных направлениях.
Я ничего не говорю. Я не могу ничего сказать.
Что я могу сказать в ответ на это?
Поэтому я делаю единственное, что могу сейчас сделать. Делаю шаг вперед, прочь от него, потом еще один и еще. И продолжаю двигаться, пока не оказываюсь в своей машине и не уезжаю от него.
Но в глубине души я знаю, что не имеет значения, насколько большое расстояние отделяет меня от Зевса, потому что я всегда была слабой, когда дело касалось его.
Даже сейчас я слышу его слова в своей голове, чувствую его запах на своей коже... чувствую его тело напротив своего.
И я жажду этих вещей. Как наркоманка.
Возможно, во мне больше от моей матери, чем я думала.
Зная это, зная Зевса и то, каким он бывает, когда чего-то хочет, понимаю, что я в полной заднице.
Потому что я против него... это как газель против льва.
Я не выживу.
Я знаю это. И он это знает.
Поэтому я могу сделать только одно.
Избегать его как чумы.
Глава 24
Избегать кого-то, когда у вас есть общий ребенок, не так просто, как может показаться.
Прошла неделя после "Ошибки", как я ее называю.
Говоря, что у меня был секс - потрясающий, разрывающий душу, вызывающий дрожь во всем теле - с Зевсом, я говорю глупости вроде этой, и мне хочется заявиться к нему домой и повторить все снова.
Так что, да, "Ошибка" – самое то.
Избегать Зевса утомительно.
И мне стыдно признаться, что я использовала свою дочь как средство избегания. Я ужасная мать. Но всякий раз, когда нам с Зевсом приходилось находиться в одной комнате из-за Джиджи, я старалась всегда следовать за своей четырехлетней дочерью, как тень.
Я жалкая и слабая.
Тетя Элль была потрясающей.
После "Ошибки" я сразу направилась домой. Притворилась, что все в порядке. Затем, уложив Джиджи спать, я развалилась на части. Я буквально рыдала на плече у тети Элль.
Она не осуждала меня. Она просто выслушала меня.
Потом она спросила, чего я хочу. И она сказала, что если это Зевс, то все в порядке. Это не то, чего нужно стыдиться, потому что мы любим тех, кого любим. Или, как говорится в песне Селены Гомес - Сердце хочет того, чего хочет.
