и больше. Лемпи посмотрела на инквизитора исподлобья.
— Известно чей, Фредриков. Чей же еще-то? А что там Марти натворил, так за то его пускай боги судят. Вот и все, барин, а больше я знать ничего не знаю.
И Лемпи быстрым шагом ушла прочь — почти убежала, чтобы Бертран не успел задать новые вопросы. Некоторое время мы молчали, глядя в тарелки, а затем инквизитор произнес:
— Мотив. Хороший такой мотив. Прибрал дрянь, чтобы она больше никому не нагадила. Марти будут судить боги, а Фредрик организовал их встречу.
— Я его прекрасно понимаю, — каким-то чужим, жестким тоном ответил Аррен. Его лицо неожиданно обрело почти монументальную тяжесть. Мне сделалось не по себе. Что, если он планирует отомстить моему бывшему мужу? Наверняка планирует…
Энтони Локсли должен был получить свое — но я не хотела, чтобы Аррен как-то пострадал. Чтобы влез в неприятности из-за меня.
— Думаю, его понимает весь поселок, — согласился Бертран. — Марти был дрянной человечишка… но правосудие должно свершиться.
Аррен холодно посмотрел в сторону инквизитора — тот сделал вид, что не заметил этого взгляда. Картофель, мясо и маринованные овощи интересовали Бертрана намного больше.
— И что ты предлагаешь? — спросил Аррен. — Побеседуешь с Фредриком и отправишь его куда-нибудь за решетку?
Бертран осторожно положил двузубую вилку на край тарелки и посмотрел на Аррена так, словно увидел впервые.
— Я похож на злобного идиота? — нарочито дружелюбным тоном осведомился он. — На тупого держиморду?
— Не похож, — пробормотал Аррен так, словно понял, что Бертран может в любой момент достать кожедерку и применить к нему. За то время, которое мы прожили в одном доме, инквизитор успел утратить зловещий ореол профессии. Он стал для нас своим — и вот теперь Аррен понял, что это не совсем так.
— Отлично, я рад, что не похож, — улыбнулся Бертран. — Для начала я хочу поговорить с Фредриком и буду рад, если вы оба составите мне компанию. Прежде всего мне нужна правда, а не очередной несчастный в импровизированной допросной.
— И что ты собираешься делать, когда ее узнаешь? — спросил Аррен. Инквизитор неопределенно пожал плечами.
— Буду думать, как донести ее до безутешного Тойво Мяккинена так, чтобы он не решил отомстить, — ответил он. — Как думаете, может, привязать к этому делу нашего лешака? Марти как-то нагадил в лесу и получил за это.
Мы с Арреном переглянулись, и он улыбнулся.
— Направленный бросок сконцентрированного заклинания иногда похож на удар камнем, — сказал Аррен. — И лешак как раз и ходил возле мертвеца, и мы все его там видели.
Инквизитор улыбнулся в ответ, и я подумала, что нам очень повезло, что контролировать нас в ссылке отправили именно такого человека.
— Когда преступления валят на нечистую силу, то это значит, что их не расследуют, — произнес он и потянулся за пирожками. — Но для этих мест вполне сойдет. А теперь давайте обедать, пока все не остыло.
Глава 11
Аррен
После похорон жизнь в поселке пошла по-прежнему. Выйдя в поселок, мы увидели, что люди, которым наконец-то не надо было бояться мертвеца, вышли на улицы и направились по делам спокойно, а не оглядываясь по сторонам в ожидании нападения нечистой силы. Откуда-то доносились песни, по улице шла стайка девушек, не боящихся мертвого Марти, а возле кабака сделалось многолюдно. Какой-то пьяница даже прилег на землю.
— И ты ведьма, и муж у тебя ведьмак, и коза у тебя тоже как есть ведьма! — дородная баба грозила кулаком из-за забора такой же дородной соседке. Бертран усмехнулся и громко сказал:
— Ведьмы по моей части. Приходите с заявлением — разберусь.
Бабы тотчас же притихли и уставились на Бертрана с нескрываемым ужасом. Должно быть, представили, как именно он будет разбираться.
— Это мы так, — сказала баба из-за забора. — Это мы просто ругаемся. Слова такие. А ведьм у нас нету, нам и без них забот хватает.
Джереми Коскинена мы увидели в тот момент, когда он выходил из лавки с покупками. Компанию ему составлял один из сыновей — Рикку, как я понял по отсутствию обручального кольца на пальце. Лешак был прав: этого парня действительно можно было назвать сильной молодой порослью. Высокий, стройный, крепкий, он напоминал дуб — и на лацкане его сюртука тоже был дубовый лист.
— Интересные у вас броши, — вежливо, но холодно заметил Бертран. Коскинен покосился на свой лацкан и с достоинством ответил:
— Спасибо. Это символ нашей семьи. Дуб не ломается.
Мне стало жаль его, но я сделал все, чтобы не показать свою жалость. Такие люди терпеть не могут, когда их жалеют — они считают это подтверждением своей слабости, а Джереми Коскинен не был слаб.
— Мы хотели бы поговорить с вашим сыном. С Фредриком, — сказала Джейн — уж она-то не задумывалась о том, кто что любит, а что нет, и в ее взгляде было искреннее сочувствие и понимание. Коскинен приказал Рикку отправляться к какому-то Дитте, парень быстрым шагом пошел по улице, а мы неторопливо побрели в другую сторону. Меньше всего это было похоже на допрос — просто хорошие люди отправились погулять после обеда.
— Зачем вам понадобился Фредрик? — осведомился Коскинен сухо, но без злости. Я даже обрадовался тому, что Джейн первой заговорила с ним о деле: она производила впечатление человека, которому можно открыть душу.
— Я знаю, какая беда случилась с Ханни, — ответила Джейн, глядя ему в лицо, и я вспомнил, как бросился в воду за будущей русалкой. Тогда в ее взгляде было такое же отчаяние и мольба. — Видите ли, мне приходилось пережить что-то подобное. И я всегда буду благодарить богов за то, что рядом со мной оказался смелый и достойный человек… такой же, какой спас вашу невестку.
Ноздри Коскинена едва заметно дрогнули, и я увидел, как напрягся Бертран, словно готовился отражать удар. Но Коскинен не стал бы нападать на нас посреди улицы, для этого он был слишком умен.
— Моя семья хочет просто жить, — негромко, но отчетливо произнес Коскинен, глядя в глаза Джейн. Наверно, именно такого отца она хотела бы иметь — чтобы он стоял вот так, закрывая своих детей от всего мира, и за его спиной можно было бы спрятаться от любого горя. — Я уже пятнадцать лет назад знал, что Ханни будет моей невесткой. Они с Фредом любят друг друга. И будут спокойно жить дальше. Теперь, когда грязь отсюда вымели.
— Я понимаю вас, — кивнула Джейн. — Но нам нужно знать правду, чтобы защитить их.
Коскинен вопросительно поднял левую бровь — если он в принципе
