или вообще как-то оценивать выдвигаемые участником идеи, даже если эти идеи кажутся другим (даже всем) участникам плохими, нелепыми, непрофессиональными а то и бессмысленными. Применительно к архитектурно-дизайнерским клаузурам творческого типа мы опять вступаем в противоречие с существующей практикой.
Творческий процесс архитектора и дизайнера в чем-то схож с работой балерины или спортсмена-профессионала, для которых характерны две принципиально различные ситуации. Первая – подготовка к конкретному предстоящему событию – спектаклю, соревнованию. У архитектора и дизайнера – это временной отрезок, когда он непосредственно проектирует конкретный объект. Для студента – выполнение курсового или дипломного проекта. На этом этапе основную роль играет эскизирование – третий (наряду с двумя описанными видами клаузур) метод творческой работы. (Хотя не следует забывать, что не всякий проектный рисунок является эскизом).
Второй не менее важный отрезок творческой жизни относится к периодам временной (часто вынужденной) творческой паузы. И спортсмен, и балерина даже в периоды временного «простоя» стараются не утрачивать свою «спортивную форму». Для архитектора и дизайнера это означает необходимость поддержания и постоянного обогащения своего профессионального багажа и тем самым своего подсознания. И именно в подобной ситуации могут оказаться весьма полезными клаузуры творческого типа. Но здесь имеется немало подводных камней. В качестве иллюстрации приведу эпизод из собственной практики, который окончился неудачей. (Но анализ провалившихся опытов ведь тоже продвигает вперед.) Лет двадцать пять тому назад я вел проектирование в одной из групп МархИ на кафедре дизайна. Получив в начале 3 курса группу, я должен был в течение последующих 4 лет довести ее до защиты диплома. И у меня возникла идея: в качестве более близкого знакомства с каждым из студентов дать им на первом занятии необычную клаузуру на несколько дней. Я сформулировал тему так: «Жилище для меня, то есть профессора, с которым вы будете общаться следующие 4 года. Основное условие – разрешено всё, что я не запретил. А запрещается вам задавать сейчас мне любые вопросы – уточняющие, творческие, технические – любые».
На следующем занятии я увидел выставку сделанных клаузур, которая привела меня в шок. Хорошо помню слова, которые я тогда сказал студентам: «У меня впечатление, что я, двадцатилетний молодой человек нахожусь в данный момент в компании глубоких стариков. Что вы сделали? Кто-то нарисовал жилой дом с комнатами в несколько раз больших размеров, чем те, в которых мы все сейчас живем. У кого-то хватило фантазии лишь на дом причудливой формы. И все в том же духе. Но почему никто из вас не предложил мне жилище в другой галактике? Или жилище в виде сновидения? Или вообще нечто не архитектурное? А еще лучше, если бы я увидел среди ваших работ нечто такое, что мне никогда не пришло бы в голову, как по форме, так и по содержанию!
Лишь спустя годы я понял, что это был провал не студентов. Это был провал мой. Теперь-то я понимаю, что допустил тогда целый ряд методических ошибок. Во-первых, хотя я заранее предупредил, что никаких оценок выставлять не буду, тем не менее эта клаузура все равно не только воспринималась контрольной, но и была именно такой в принципе. А клаузура контрольная должна быть предельно конкретизированной. В отличие от этого формулировка клаузуры творческой должна позволять трактовать ее в максимально широком смысле. Тема и условия были сформулированы мной слишком абстрактно для клаузуры контрольной и в то же время недостаточно многозначно для клаузуры творческой.
Поэтому впоследствии я стал формулировать темы творческих клаузур более многосмысленно. Кстати, опыт социологических опросов говорит, что от формулировки вопроса во многом зависит результат. Так и в данном случае. Скажем, если вместо «создать» сказать «спроектировать», подсознание невольно будет подталкивать студента к решениям близким к тем, что он во множестве видит в существующих проектах. И не случайно я часто употребляю в подобных случаях такие слова, как «нечто», но не «здание», не «сооружение» или «объект».
Но и правильной формулировкой развивающей клаузуры проблемы не исчерпываются. Однажды я предложил студентам выполнить клаузуру на тему: «Создать нечто невозможное». Формулировка вроде бы достаточно абстрактная, но результатом был полный провал. Никто из студентов не смог не только сделать что-либо интересное, но вообще не смог понять, что я от них хочу получить. Тогда я на следующее занятие подготовил для них небольшое сообщение с наглядными примерами «невозможных возможностей".
Со временем я понял, что нестандартность мышления не появляется сама собой – этому нужно учить. Как это делать – сплошные вопросы.
Большую помощь в преодолении шаблонов мышления играют аналогии. Зачастую они (особенно очень далекие) подталкивают фантазию будущих специалистов к нестандартным решениям. Я подготовил специальный лекционный курс «О нестандартном архитектурно-дизайнерском мышлении». Иллюстрируются мои лекции нестандартными решениями архитекторов и дизайнеров всего мира. Прослушав подобный курс студенты начинают совсем по-другому воспринимать предлагаемые мной клаузуры, что подтверждают некоторые из работ студентов последующих лет.
Я стараюсь не повторять темы развивающих клаузур даже в разные годы и в разных группах. Но поскольку тема «Невозможное» закончилась провалом, я решил через несколько лет ее повторить. Эта группа была уже подготовлена циклом моих лекций и результаты оказались совершенно иными.
Один из студентов не просто выполнил заданную тему, но вложил в нее даже более широкий и более глубокий смысл, чем содержалось в моем задании. Он развернул целый сценарий (Рис. 15–05).
Он изобразил триптих, на первой части которого изобразил меня, читающего им лекцию в 2015 году. На экране прозрачные шары (явный намек на мой проект, где я вместо музея изобразил прозрачные шары, в которые запаял «навечно» экспонаты) и сопроводил таким текстом: «Ребята! Эти прозрачные шары сохраняют для нас историю. Я их придумал много лет назад».
В центральной части триптиха шар, внутри которого я – явный ироничный намек. А в третьей части триптиха снова я через 100 лет, снова читаю лекцию со словами: «Ребята! Эти прозрачные шары – настоящая машина времени! Я их придумал много лет назад. Кто со мной в будущее?!" В результате тема невозможности была этим студентом органично соединена с темой моих лекций и даже в каком-то смысле с моей психологией. К тому же с нескрываемой, но тактичной иронией в мой адрес.
А в другой группе в другом учебном году я после своей заключительной лекции решил дать для клаузуры тему: «Создать нечто, что с Вашей точки зрения является моим портретом». Я полагал, что прослушав весь цикл лекций, в которых было немало и моих работ, они уже составили определенное мнение обо мне
