Житие преподобного отца нашего Антония, описанное святым Афанасием в послании к инокам, пребывающим в чужих странах
В доброе соревнование с египетскими иноками вступили вы, пожелав или сравниться с ними, или даже превзойти их своими подвигами в добродетели. Ибо и у вас уже появляются монастыри и водворяются иноки. Посему такое расположение ваше достойно похвалы и того, чтобы усовершил его Бог по молитвам вашим.
Поелику же и у меня требовали вы сведений о житии блаженного Антония, и, чтобы самим вам приобрести его ревность, пожелали вы знать, как начал он свою подвижническую жизнь, каков был до вступления в нее, какой имел конец жизни и справедливо ли все о нем рассказываемое, – то с великою готовностию принял я ваше требование, потому что и для меня много пользы в одном воспоминании об Антонии, да и вы, как уверен я, услышав о нем и подивившись ему, пожелаете устремиться к той же цели, какая и им была предположена. Ибо жизнь Антония для иноков – достаточный образец подвижничества. Поэтому не почитайте невероятным то, что рассказывали вам об Антонии, а паче оставайтесь в той мысли, что еще немногое только услышано вами, потому что и это малое, без сомнения, трудно было пересказать вам. Если и я, по убеждению вашему, опишу что в этом послании, то сообщу вам только немногое, что припомню об Антонии. И вы не переставайте спрашивать у всякого, кто плывет отсюда. Ибо из рассказов каждого о том, что кто знает, составится, может быть, и полное повествование об Антонии. Так и я, получив послание ваше, намеревался вызвать некоторых иноков, особливо же тех, которые чаще других бывали при нем, чтобы, получив более сведений, и вам сообщить что-либо более полное. Но поелику время плавания приходило к концу и отправляющийся с письмами спешил, то потщился я написать вашему благоговению то, что знаю об Антонии сам, многократно видев его, и какие сведения мог приобрести о нем, когда был его учеником и возливал воду на руки ему. Во всем же заботился я об истине, чтобы иной, услышав больше надлежащего, не впал в неверие или также, узнав меньше должного, не стал с неуважением думать об этом муже.
1. Антоний родом был египтянин. Поелику родители его, люди благородные, довольно богатые были христиане, то и он воспитан был по-христиански и в детстве рос у родителей, не зная ничего иного, кроме их и своего дома. Когда же стал отроком и преспевал уже возрастом, не захотел учиться грамоте, ни сближаться с другими отроками, но имел единственное желание, как человек нелукав, по написанному об Иакове, жить в дому своем (Быт. 25, 27). Между тем ходил он с родителями в храм Господень и не ленился, когда был малым отроком; не сделался небрежным, когда стал уже возрастать, но покорен был родителям и, внимательно слушая читаемое в храме, соблюдал в себе извлекаемую из того пользу. Воспитываемый в умеренном достатке, он не беспокоил родителей требованием разных и дорогих яств, не искал услаждения в снедях, но довольствовался тем, что было, и ничего больше не требовал.
2. По смерти родителей остался он с одною малолетнею сестрою и, будучи восемнадцати или двадцати лет от роду, сам имел попечение и о доме, и о сестре. Но не минуло еще шести месяцев по смерти его родителей – он, идя по обычаю в храм Господень и собирая воедино мысли свои, на пути стал размышлять, как апостолы, оставив все, пошли вослед Спасителю, как упоминаемые в Деяниях верующие, продавая все свое, приносили и полагали к ногам апостольским для раздаяния нуждающимся, какое имели они упование и какие воздаяния уготованы им на небесах. С такими мыслями входит он в храм, в чтенном тогда Евангелии слышит он слова Господа к богатому: аще хощеши совершен быти, иди, продаждь имение твое, и даждь нищим, и гряди в след Мене, и имети имаши сокровище на небеси (Мф. 19, 21). Антоний, приняв это за напоминание свыше, так, как бы для него собственно было это чтение, выходит немедленно из храма и что имел во владении от предков (было же у него триста арур[1] весьма хорошей, плодоносной земли) дарит жителям своей веси, чтобы ни в чем не беспокоили ни его, ни сестру, а все прочее движимое имущество продает и, собрав довольно денег, раздает их нищим, оставив несколько для сестры.
3. Но как скоро, вошедши опять в храм, услышал, что Господь говорит в Евангелии: не пецытеся на утрий (Мф. 6, 34), ни на минуту не остается в храме, идет вон и остальное отдает людям недостаточным; сестру, поручив известным ему и верным девственницам, отдает на воспитание в их обитель, а сам перед домом своим начинает, наконец, упражняться в подвижничестве, внимая себе и пребывая в терпении.
В Египте немногочисленны еще были монастыри, и инок вовсе не знал великой пустыни; всякий же из намеревавшихся внимать себе подвизался, уединившись не вдали от своего селения. Поэтому в одном ближнем селении был тогда старец, с молодых лет проводивший уединенную жизнь. Антоний, увидев его, поревновал ему в добром деле и, прежде всего, начал уединяться в местах, лежавших перед селением. И если слышал там о каком рачителе добродетели, шел, отыскивал его, как мудрая пчела, и не прежде возвращался в место свое, как увидевшись с ним. Когда же получал от него как бы напутствие какое для шествования стезею добродетели, уходил назад.
Так проводя там первоначально жизнь, Антоний наблюдал за своими помыслами, чтобы не возвращались к воспоминанию о родительском имуществе и о сродниках. Все желание устремлял, все тщание прилагал к трудам подвижническим. Работал собственными своими руками, слыша, что праздный ниже да яст (2 Сол. 3, 10), и иное издерживал на хлеб себе, иное же на нуждающихся. Молился он часто, зная, что должно наедине молиться непрестанно (1 Сол. 5, 17); и столько был внимателен к читаемому, что ни одно Слово Писания не падало у него на землю, но все удерживал он в себе, почему, наконец, память заменила ему книги.
4. Так вел себя Антоний и был любим всеми. Ревнителям же добродетели, к которым ходил он, искренно подчинялся и в каждом изучал, чем особенно преимуществовал тот в тщательности и в подвиге: в одном наблюдал его приветливость, в другом – неутомимость в молитвах; в
