Вытащив из-за пазухи ложку, он суёт её мне в руки, а затем кивком даёт указание своим людям развязать Хильду и Зигфрида.
Краем глаза я вижу, что к нам спешит Моргана:
– Робин, поторопитесь, у нас совсем мало времени!
Когда она подходит к нам, Робин, взяв канат, которым ещё недавно был связан я, молниеносно хватает Моргану и обматывает им её руки, а затем и всё тело – так, что ей не пошевелиться.
– Вперёд! Быстро! Мчитесь что есть духу! – ревёт он нам, и мы с Хильдой и Зигфридом без промедления несёмся к «Монстру Уоша», стоящему метрах в двухстах от нас. Я уже различаю прислонившуюся к борту корабля и высматривающую нас госпожу Урдман. Сейчас всё закончится!
В эту минуту позади нас раздаётся оглушительный шум. В ужасе притормозив, я оглядываюсь: Фэй Морган поёт, сжав в кулаки связанные руки. Хотя слово «поёт» не совсем верно, потому что её голос похож на вой сирены, очень высокий и резкий, и я затыкаю уши. В это же время в одночасье разражается буря, проносится по деревьям, прямо-таки сдирая с них листья. Деревья клонятся под порывами бешено завывающего ветра, такого сильного, что даже вздымает с земли мелкие камешки. Небо мрачнеет, мгновенно наступает чернейшая ночь, и постепенно восходит луна – причём гораздо быстрее обычного!
– Нам обязательно нужно вернуться на корабль! – кричит Зигфрид. – Когда луна взойдёт полностью, мы пропустим все сроки. Этого не должно случиться! Бегите во весь дух!
Легко сказать! Встречный ветер дует с такой силой, что мы едва продвигаемся вперёд. И всё же мы упорно продолжаем стремиться к «Монстру Уоша» – сейчас нас отделяют от цели, может, метров пятьдесят. В эту минуту на нас со всех сторон внезапно нападают птицы. Защищаясь, я прикрываю голову руками – и тут же получаю множество ударов клювами. Хильде и Зигфриду не легче. Я слышу, как Зигфрид, проклиная всё на свете, бьётся с птицами, но и ему не удаётся отразить их атаки. Проклятье! Так мы ни за что не попадём на борт вовремя!
Пение Морганы звучит всё громче, птиц слетается всё больше. Они повсюду – воробьи, голуби, чайки, ястребы. Они клекочут и свистят, не оставляя нас в покое.
– Хильда! – В голосе Зигфрида слышится отчаяние. – Ну не будь же такой упрямой, чёрт побери! Позови наконец подмогу – или ты хочешь, чтобы всё пошло насмарку?
Не имею ни малейшего представления, о чём говорит Зигфрид, но тоже не возражал бы получить хотя бы небольшую поддержку. Хильда, видно, понимает, что имеет в виду Зигфрид. Обратившись к небесам, она кричит так громко, что перекрывает даже пение Морганы и клёкот птиц:
– Хугин! Мунин! Призыв послан, призыв услышан, на чёрных крыльях немедля близится спасение!
Слово «спасение» звучит обнадёживающе, остальное я не понял.
В тот же миг в стае нападающих птиц появляются два громадных ворона, и происходит нечто невероятное: все птицы, бросив нас, пристраиваются за воронами, чтобы вслед за ними исчезнуть в небе, где уже почти взошла луна. Уф-ф-ф, проскочили! Что бы там Хильда ни сделала, это было правильно и в самую последнюю минуту нас спасло!
Из последних сил мы добредаем до «Монстра Уоша». Госпожа Урдман, уже спустив трап, встречает нас неласковым «Ну наконец-то!».
Едва мы ступаем на борт, она заводит мотор и направляет кораблик в залив. Луна стоит прямо над нашими головами, в эту минуту снова наползает густой туман, и мы погружаемся в него. Но на этот раз, в отличие от прошлого, зрелище вовсе не жуткое, и я страшно счастлив видеть полосу тумана! Госпожа Урдман снова примостилась в носовой части палубы и бормочет себе под нос что-то невнятное.
Я сижу совершенно без сил, привалившись к борту, и радуюсь, что выжил. Хильда садится рядом со мной, вид у неё тоже изрядно потрёпанный. Мы оба молчим, а потом, вытащив из-под рубахи ложку, я задумчиво разглядываю её:
– Надеюсь, я не вызову никакой вселенской катастрофы. Ведь нам не следовало ничего брать с собой из прошлого.
Хильда, взглянув на меня, заключает меня в объятия:
– Нет, ты поступил абсолютно правильно. Оставь мы ложку там, ею бы завладела Моргана. А то, как ты повлиял на Робин Гуда, упомянув про честь, – просто высший пилотаж! – Она хитро улыбается. – Иногда вы, люди, находите такие средства и пути, которые недоступны даже богам. В области чувств у вас явное преимущество.
– О, кстати, раз уж мы об этом заговорили: что имел в виду Зигфрид, когда сказал, чтобы ты не упрямилась? И что это за фокус с воронами? Я думал, ты не владеешь магической силой. Ты же сама говорила.
Хильда молча пожимает плечами.
– Эй, Хильда, давай уже выкладывай!
– Ну ладно, тут такое дело: много-много лет назад я как-то здорово повздорила с отцом. По поводу одной истории, где он кое с кем очень несправедливо обошёлся. Я сочла, что так нечестно, и вмешалась – я ведь тоже могу немножко влиять на судьбы людей. Это его так разозлило, что он после этого и меня хотел сделать обычным человеком. Но мне было абсолютно наплевать. Это разозлило его ещё больше, и в результате он оставил свою затею. Но я тогда поклялась ему, что хоть он меня режь, а к его арсеналу трюков я прибегать не стану. Потому что не считаю это правильным. Вот и вышло, что я либо решаю проблему естественным путём, либо не решаю вовсе. Баста.
– Это Зигфрид и называет упрямством?
Хильда кивает:
– Ну да. Он всё-таки герой, а не бог. И думаю, от небольшой магической силы очень бы даже не отказался.
– Хм, но сейчас ты ведь решила проблему неестественным путём, да?
Она поднимает руки:
– По-другому не получалось. Ты же знаешь: Хугин и Мунин – вороны Вотана. То есть божественные птицы. Я как валькирия могу в любой момент вызывать их в любую точку земного шара. С ними никакие другие птицы тягаться не смогут. Вот я и попросила их о маленьком одолжении. Но, – она прикладывает палец к губам, – никому об этом не рассказывай.
Я качаю головой:
– Не расскажу. Честное слово.
Глава 29
Добро пожаловать домой – и на вечеринку с пиццей!
Туман рассеивается, и мы видим берег Ханстэнтона. Причём именно такой, каким он выглядел три дня назад, – несколько высоких отелей, парк аттракционов с каруселями и большую парковку. То есть, кажется, к счастью, всё осталось прежним! Похоже, прихваченная с собой ложка ничего в настоящем не изменила.
Стоп! Действительно ничего? В эту минуту Боб и Дейв приходят в себя, очнувшись от глубокого обморока – и я обнаруживаю, что два старых матроса превратились в семейную пару. Серьёзно? Да, серьёзно. В семейную пару. В мужа и жену. Ах ты, господи!
– Хильда, – шепчу я, – смотри, что я натворил, взяв эту ложку! Надеюсь, госпожа Урдман мне сейчас башку не открутит.
Хильда хихикает:
– С чего бы? Ведь всё согласуется! Они же и в начале поездки были не разлей вода. Если Урд будет цепляться, скажи просто, что сделал из них обоих то, чем они и так были.
