Леночка, кажется, переломала свой карандаш для губ в пальца, когда я с милым видом благодарила курьера за доставленную пиццу, и с огромной коробкой шла к кабинету босса.
А следом я успела услышать, как она принялась разносить сплетни по отделам, как только за мной захлопнулась дверь.
Наверно, мне должно было быть стыдно.
Но я не испытывала даже неловкости, когда Макс сгреб меня в охапку, усаживая рядом с собой на диван, и стал отчитывать, что я так долго.
Кажется, мне действительно становится плевать на людей вокруг.
И на все остальное, что не касается нашего маленького личного пространства тоже.
Мы успели съесть весь обед, пока болтали о деталях разоблачения Станиславского, тесно прижавшись друг к другу. И я видела, что хоть Макс и улыбается, в его глазах горит ничем не прикрытая ненависть к этому мужчине.
— У меня ничего не болит, — чуть лукавлю я, протягивая ему для наглядности ладонь, — смотри, даже синяка почти нет. Ты успел вовремя, очень вовремя.
— Это неважно, — мрачно отвечает Макс, перехватывая руку, и целуя место рядом с синяком, — он не имел права тебя касаться. Поверь, если б твой отец узнал…
— Он поступил бы точно также, — перебиваю, прикасаясь к гладко-выбритой щеке.
Я произношу это, как нечто само собой разумеющееся, но через секунду понимаю, что мои слова — чистая правда. И даже слегка зависаю от такого открытия, потому что раньше была уверена — мой отец — недостижимый идеал мужественности и заботы, каким-то непостижимым образом сочетающиеся в одном человеке.
А теперь вижу Макса, который выглядит так, словно просчитывает в голове варианты убийства Станиславского шестью разными способами только за то, что тот посмел ко мне прикоснуться.
И понимаю, что это просто мой идеал защитника, Мужчины и главы семейства, рядом с которым я всегда смогла бы чувствовать себя хорошо.
Как мама с отцом.
— Вряд ли он бы отпустил Андрея так просто, — ворчит Макс, не догадываясь об охвативших меня мыслей, и словно неосознанно потираясь щекой об мою руку.
— Я не буду тебе ничего доказывать, вредный человек, — слегка нервно посмеиваюсь, потому что становится даже страшно от той силы чувств, которую я сейчас испытываю к своему боссу, — но знай — мой отец не дурак, чтоб рисковать всем ради такого незначительного человека, как Станиславский. Тем более тот сам наказал себя — его фирма вот-вот пойдет ко дну, и угадай, кто останется на рынке монополистом после этого?
— Хм. А ведь ты права. Мы.
Орлов наконец улыбается, и тянется для очередного поцелуя, когда мой телефон на столе начинает трезвонить. Я бросаю взгляд на дисплей, и мои брови удивленно ползут вверх.
— Надо же, только-только о нем говорили, — я показываю трубку Максиму, — отец.
— Ответишь?
— Конечно. Правда, он обычно не звонит в разгар рабочего дня…
Я отвечаю на вызов, и слушаю «тот самый» строгий отцовский тон.
— Аврора?
Вот странность. Папа никогда не бил меня, даже за плохие оценки или подростковое непослушание. Я знаю, что он не возьмет ремень в руки даже если я, кажется, нарушу закон — просто настолько сильно у нас с отцом крепкая связь, что ни разу не доходило до настоящей ругани.
Но факт остается фактом — всегда, когда я слышу свое имя, произнесенное Владом Ветошкиным вот таким вот голосом, сердце уходит в прятки.
— Да, пап. Что-то случилось.
— Ты мне скажи, — папа спокоен, но от такого ответа моя кожа покрывается мурашками, — что там у вас за беспредел творится?
Я молчу, пытаясь оттянуть ответы хотя бы на несколько секунд, чтобы понять, как себя вести.
Отец не терпит вранье. И если он знает больше, чем я сейчас готова ему рассказать, то лучше промолчать, чем вывалить откровенную ложь.
— О чем ты? — сглатываю, и растерянно пожимаю плечами нахмурившемуся Максиму.
— О твоей, так называемой, личной жизни, — не оставляет мне шанса для бегства отец, — которая расцвела буйным цветом с переездом в другой город. Ну что, все еще не знаешь, о чем я?
— Постой.
Я сама не знаю, кому говорю это — Максиму, протянувшему руку к телефону, или папе, чей голос все еще спокоен, но я чувствую в нем проскальзывающий металл.
Но молчат и ждут они оба, чему я очень рада.
— Тебе Костик позвонил? — выдыхаю в трубку, рассчитывая на обиду бывшего друга моим скорым отказом.
— Костик, Костик, — утвердительно «кивает» отец, и я почти вслух выдыхаю свое облегчение, — и вот знаешь что интересно — он ведь сперва был недоволен твоим отказом.
— Мне кажется, это как раз и неинтересно.
— Согласен. Он был недоволен, но сказал, что будет бороться. А вчера он снова набрал меня, и утверждал, будто бы у моей дочери кто-то появился. Кто-то, пообещавший сломать пальцы твоему бывшему однокласснику, если тот еще хоть раз сунется к тебе со звонками.
Папа берет паузу, в которую мы смотрим с Орловым друг на друга — прекрасно понимая, что еще мог бы сказать отцу Костик.
— И еще мой несостоявшийся зять утверждает, будто голос твоего ухажера подозрительно похож на голос твоего непосредственного руководителя в моем филиале, — не разочаровывает меня отец, и я киваю, понимая, что влипла.
— А знаешь, что еще более интересно? — продолжает папа, и я напрягаюсь еще больше, не представляя, что может быть хуже этого, — я даже не успел обдумать и понять, может ли быть Костик прав, как полчаса назад мне звонит Станиславский, и визжит в трубку о том, что ему сломали нос. За, якобы, одну лишь попытку взять тебя за руку. И ты просто не представляешь, кто бы это посмел так безнаказанно лупить нашего партнера…
Ему не надо продолжать, но папа, кажется, решил полностью высказаться, прежде чем окончательно потопить все мои попытки оправдаться.
— Максим Орлов. — Спокойно говорит папа, и я в изнеможении закрываю глаза, понимая, что теперь точно спалилась по всем фронтам.
Глава 44
Максим
Клянусь, я никогда не видел блондинку такой напуганной.
Даже когда она увидела, что ее новым начальником буду я, или сегодня, когда эта скотина сжимал ее руку…
Такого страха на лице малышки не было точно.
А сейчас она выглядела так, будто ей сообщили самую страшную новость на свете, и это при том, что она разговаривала с собственным отцом!
Сука.
Неужели Ави настолько страшно, что Влад все узнает? Или она боится, что он может забрать ее домой? Отругать? Или даже…
При мыслях, что этой маленькой смелой крошке могут причинить боль, я сжимаю кулаки, и одним движением выхватываю телефон. Ави распахивает глаза, и пытается забрать мобильный, но я просто перехватываю ее руки, и прижимаю девушку к себе.
