— Ты говорил со своим приятелем по телефону. Сказал, что сегодня Влад опять с дочкой. Вы над чем-то посмеялись, а потом ты ответил, что не знаешь, сколько мне лет, наверно, мало, потому что я выгляжу, как гадкий утенок в скобках…
Она спотыкается, втягивает носом воздух, и я слышу свист во вдохе от ее сдерживаемых слез. Резко отодвигаю от себя Аврору — и вижу покрасневшие, мокрые глаза, и сухие горячие щеки.
— Маленькая…
— Не важно, Макс. Правда, это было давно…
— Знаю. Я знаю, что давно, малышка. И не сомневаюсь, что мог кому-то так сказать хоть и не помню, кому и когда… Просто, пойми, Ави, я ведь даже не присматривался! Видел веснушки, два хвостика, брекеты — и просто сложил это в одну картинку!
Она кивает, чуть отводя взгляд, и я вижу две слезинки, скатившиеся к надутым губам.
— Ави, я никогда не хотел тебя обижать, — шепчу в лицо почти_жены, и нащупываю коробочку в кармане, — ты совсем не утенок. Тогда, может, ты была просто милым ребенком, на которого я не посмотрел в силу многих обстоятельств. Но сейчас… Черт.
Я большим пальцем еле как подцепляю крышку, и протягиваю то, что было еще одним сюрпризом вместе с квартирой. Ави смотрит — и, кажется, не верит в то, что видит.
— Для меня ты — самый прекрасный лебедь. Иногда с невыносимым языком, за который я хочу оттрахать тебя до чертиков… С железным, отцовским характером, в сочетании с женской мягкостью… Я люблю тебя, малышка. Всегда буду любить. Даже если ты снова превратишься в того милого утенка.
Я шутливо «бодаю» ее лбом в лобик, и вижу смущенную, счастливую улыбку на губах. Надеваю колечко на пальчик, туда, где уже красуется мое заветное «да» с бриллиантом. Ави разглядывает изящного лебедя со всех сторон, гладит белое золото пальцем, и боится дышать на раскрытые крылья с маленьким камушками на перышках.
— Это… Я не знаю, что сказать.
— И не надо. Так что, будем задабривать домового? Чтоб разрешил нам жить здесь… Долго и счастливо?
Она смеется, когда я тяну ее на теплый пол, и усаживаю на себя, взглядом лаская совершенное тело. Аврора наклоняется, целует, и оставляет ощутимый укус на предплечье.
— Хочу за тебя замуж, Орлов.
— Давай прямо завтра?
Она смотрит, и ее глаза сверкают так недоверчиво и влажно, что у меня натурально перехватывает дыхание.
— Отец убьет нас.
— К этому я уже привык.
Она смеется, потирается об меня, и проникает под кожу одной только ей присущим запахом и смехом. Мне кажется, что когда-нибудь я натурально сойду с ума от мысли, что от эта ненормальная женщина — навсегда моя.
— Я согласна, — шепчет она мне на ушко, тут же целует в губы, и я, не выдерживая, переворачиваю ее вниз, придавливая своим телом.
— Лучше бы домовому сейчас закрыть глаза, — выразительно громко говорю я в пустоту квартиры, и задираю юбку Ави, обхватывая свою самую любимую задницу на свете.
— Макс… Я тебя люблю, — она улыбается. покусывая губы, явно дразня мое и без того кончающееся терпение.
— И я тебя, мой гадкий лебедь. Прости, что так долго до этого шел.
Конец
