Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
Поэтому условия для сближения Грузии с Европой в XVIII веке едва ли не хуже, чем в XVII. Европейские влияния могли прийти еще путем католической пропаганды, и действительно, миссионеры немало принесли пользы грузинам, но католицизм не получил большого распространения. Так что, не будучи рынком ни для вещественных, ни для духовных продуктов, отдаленная изолированная Грузия мало занимала Европу.
В конце концов, Грузия имела дело только с восточными государствами и с Россией. Мы подробно говорили о том, как складывались ее отношения к соседям и как это завершилось протекторатом России.
Протекторат этот своеобразен потому, что был с самого начала как бы домашним делом между Россией и Грузией, но это трогательное единение не было выгодно для последней. Если бы протекторат этот осуществлялся в условиях международного общения — в атмосфере взаимодействия нескольких, притом цивилизованных государств, дело приняло бы другой оборот. Тогда пришлось бы исполнять обязательства, лежащие на сюзерене, с гораздо большей точностью, иначе конкурирующим державам открывался бы повод привлекать на свою сторону недовольное сюзереном, подначальное государство. Именно этой обстановки не было в нашем случае; и именно поэтому протекторат России осуществлялся так, как мы видели.
То же самое надо сказать и о присоединении. Что оно совершилось так, а не иначе, это прямо зависело от того, что Россия, решая судьбу Грузии, считалась только со своими интересами и своей щепетильностью; ей не приходилось бороться со встречными влияниями одинаково сильных и культурных государств. Если бы это было так, то, конечно, присоединение Грузии, чреватое огромными последствиями, произошло бы в иной обстановке и в других формах.
Но, повторяем, момент присоединения был чрезвычайно удачный для России — этих краев еще не коснулась стихия стяжания с разных концов, соперничества разных народов, стихия, родившая из себя так часто оклеветанное, но все же необходимое международное право.
Немного позже обстоятельства уже усложняются. Спор Персии с Россией из-за Закавказья был сначала, по выражению одного автора, поединком без свидетелей, пока не выступили на сцену в качестве секундантов Франция и Англия[203]. Наполеон в своем грандиозном плане борьбы с Англией остановился на смелом замысле — нанести ей удар в чувствительном месте, в Индии. Через Персию думал он двинуть свои армии, и вот что привело его агента Жобера (Jaubert) ко двору Фетали-шаха с подарками и предложением союза. Перед Персией явилась сладкая надежда вернуть Грузию и отнятия уже Россией ханства при посредстве французского императора. В 1807 г. в лагере Наполеона при Финкенштейне заключен был между Францией и Персией оборонительный и наступательный союз.
Как французские инструкторы муштровали войска Аббас-мирзы, сына Фетали-шаха, заклятого врага России и правителя Адербейджана; как окончилась неудачно миссия генерала Гардина и как после Тильзитского мира соглашение с Россией не позволило Франции исполнить обещанное ею Персии, как этим ловко воспользовалась англо-индийская дипломатия и французское влияние уступило место английскому, изложение всего этого выходит за пределы нашей темы.
Россия остановилась у Аракса, и эта река с помощью международного права и политических балансов стала границей России вместо такой «естественной» преграды, как Кавказский хребет.
Присоединение Грузии и было тем событием, которое наперекор расчетам природы и людей привело к неожиданному и до сих пор еще не исчерпанному циклу явлений.
IV
Мы видели, как история навязала Грузии связь с Ираном и как, уходя от этой связи, страна эта обращалась к России. Мы видели, как до самого последнего времени смотрела Персия на Грузию; видели и то, что Россия всегда знала Грузию как православное царство, ищущее ее поддержки. Никогда Россия не считала его частью Персии.
К этим двум воззрениям на Грузию — грузино-русскому и персидскому — примыкает два ряда политических событий в дальнейшем. На почве первого рождается сперва протекторат, затем полное политическое слияние.
Европейские же державы, Англия и Франция, не знавшие Грузии, смотревшие на нее глазами Персии[204], проглядели присоединение ее к России. А позже, с упрочением России в крае, притязание Персии на Грузию и надежда вернуть ее с помощью Франции и Англии были несбыточной мечтой. Гюлистанским трактатом 1813 г. Персия отказалась от того, что утратила уже очень давно, задолго до присоединения Грузии, от своих «прав» на эту страну, «прав» которые христианская Грузия никогда не переставала с оружием в руках отрицать и во время их силы.
V
1
Для освещения многих фактов, изложенных в этом очерке, и для большего уяснения того, почему мы так мало встречались с примерами соблюдения простейших истин международного права, нелишне будет привести замечательное изложение принципов русской азиатской политики, сделанное самим Министерством иностранных дел в 1816 г. По мнению гр. Нессельроде, «отношения России к государствам и народам Азии, находящимся в этой части света у наших границ, до такой степени своеобразны, что подвергаешься величайшим неудобствам, применяя к ним начала, на которых основываются политические отношения в Европе. Тут все основывается на взаимности и добросовестности; у народов азиатских, напротив, только страхом можно себя обеспечить, и святости трактатов у них не существует».
Но и страх перестанет быть для них сдерживающим стимулом, если явится надежда с помощью третьей державы противостоять интересам другой стороны. Поэтому-то твердо усвоен в русской азиатской политике принцип: никогда не допускать ни посредничества, ни вмешательства, ни даже добрых услуг иностранных держав и «рассматривать эти отношения, скорее, как дела домашние».
Принцип этот обратился в России в политическую аксиому, и «если имеется держава, которая наилучшим образом в состоянии понять причины, не позволяющие отступать от этой аксиомы, то это Англия, отношения которой с народами Индии представляют столько сходства и аналогии с нашими азиатскими сношениями»[205].
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
