Грейс подчинилась.
* * *
– Как только мы окружили города стенами, – продолжал гундеть директор Филипс, – количество инцидентов с участием зомби резко пошло вниз. Количество вновь инфицированных упало почти на девяносто девять процентов…
Даже сенаторов, по всей видимости, утомил длинный доклад директора о том, как он прекрасно справляется с последствиями Кризиса. Уитмен слушал вполуха. Он знал реальные цифры. Как действующий агент Центра по контролю и профилактике заболеваний, он, кроме всего, как раз и занимался сбором информации. Несколько последних лет превратились для него в череду бесконечных разъездов по стране, во время которых он беседовал с тем медицинским персоналом, который оставался на местах, инспектировал администрацию медицинских лагерей, тесно сотрудничал с армией, чтобы понять, сколько еще зомби прячется в окрестностях городов.
Работа эта угнетала, хотя была жизненно необходимой.
– За пределами городов, – продолжал Филипс, – мародерство стало привычным делом. Большинство людей, проживающих за пределами защищенных зон, именно таким способом добывают себе пропитание. Еще большее беспокойство вызывают так называемые дорожные пираты. Это банды, более или менее организованные, которые живут за счет мародеров, а иногда и правительственных конвоев…
Уитмен видел этих пиратов, хотя только с борта вертолета. Падальщики. С этой высоты они вызывали сочувствие. Они ведь делали это только для того, чтобы выжить. Наверное, армия могла бы быстро положить этому конец, но, вероятно, у военных были заботы поважнее.
– По-прежнему серьезной проблемой являются запасы пищи, хотя сельскохозяйственная программа значительно продвинулась вперед. Ключом к ее решению может быть адекватная политика в отношении сельской местности, окружающей фермерские комплексы…
Другими словами, работа на плантациях. На Западе целые города и поселки обязывают работать в поле. Вместе с работающими выходят целые батальоны солдат. Они охраняют работников от зомби и, одновременно, следят, чтобы кто-нибудь не сбежал.
– Я полагаю, что закончил. Хочу поблагодарить комитет за данную нам возможность рассказать об этом…
– …дерьме, – закончил предложение Уитмен.
Сенаторы заерзали в креслах. Филипс умолк. Даже тупой юрист, сидящий рядом с ним, принялся крутить головой, словно высматривал источник всеобщего беспокойства.
– Мистер Уитмен, – провозгласил седовласый сенатор. – В этом помещении существуют правила, правила поведения.
– Отлично, – сказал Уитмен. Ну что ж, два раза не умирать. – Я просто хотел сказать, что мы сможем сэкономить время, если перестанем говорить друг другу приятные вещи. Всем известно, что вы вызвали нас с Филипсом не для того, чтобы мы зачитывали статистику. Вы могли запросто запросить письменный отчет.
– Тогда зачем, – спросил седовласый сенатор, улыбаясь акульей улыбкой, – мы попросили вас о личной встрече?
– Неясно, что ли? – усмехнулся Уитмен. – Вам нужен кто-то, кого можно обвинить в том, что он устроил конец света.
* * *
Когда наступила ночь, он вынужден был остановить машину и подвести ее к обочине.
– Спать будем по очереди, – сказал он.
Грейс было запротестовала – она хотела ехать всю ночь, но Уитмен объяснил, почему этого нельзя делать:
– Ночью здесь все выключают свет. Малейшее мерцание, и зомби тут как тут.
– Поедем без фар, – предложила она.
Уитмен засмеялся:
– И в полной темноте порвем шину. Или врубимся в упавшее дерево. Если такое случится, во Флориду нам придется пойти пешком.
Наконец она согласилась. Уитмен решил дежурить первым.
Безлунная ночь словно залила равнину черной краской – как будто кто-то затушевал черным спреем стекла автомобиля. Уитмен изо всех сил старался не заснуть; он даже несколько раз ущипнул себя за бедро, чтобы сохранить голову свежей.
Потом он ощутил, что за ним наблюдают.
Он обернулся и увидел Боба, смотревшего на него глазами, которые в кромешной темноте выделялись как два пятна серого на черном фоне.
– Не можешь спать? – спросил он.
Мальчик моргнул.
– Мне очень жаль, что тебе было страшно, когда на нас напали байкеры, – сказал ему Уитмен. – Я этого не хотел.
Он не знал, что еще сказать ребенку.
– Мама сказала, что с тобой я буду в безопасности.
Это были первые слова, за исключением собственного имени, которые мальчик сказал Уитмену.
– Она велела слушаться тебя.
– Именно меня? – спросил Уитмен.
– Она сказала, что пришлют человека. А потом стала плакать.
«О господи», – подумал Уитмен и представил себе сцену: мать, вероятно, по ту сторону панели из толстого стекла смотрит на своего ребенка, возможно, инфицированного. Как она могла его бросить?
Конечно, выбора ей дать не могли. Забрали бы у нее ребенка в ту же самую секунду, как узнали, что у него был контакт. А кто знал? А может, она посмотрела на татуировку на руке Боба и затеяла драку?
Каждый осознавал степень риска. И все знали правила.
Уитмен хотел разговорить Боба. Это помогло бы ему протянуть время, не дать уснуть. Он спросил, как Боба угораздило стать контактером, но, похоже, тот не понял. Поэтому он попытался поговорить о будущем.
– Ты знаешь, куда мы едем?
Вместо ответа мальчик только сморгнул.
– Это лагерь. Не лагерь отдыха, понятно. Там не стреляют из лука и не вяжут шнурки для ключей, но…
– Я не знаю, что такое лагерь отдыха, – сказал Боб.
Ну, конечно же, он не знает. Ему, вероятно, лет десять. А десять лет назад начался Кризис, и всем стало не до летних лагерей.
– Лагерь. Там я буду в безопасности, – сказал Боб, потому что об этом ему сказала его мать. Наверняка.
– Правильно. Никаких зомби и… байкеров. Там тебя будут кормить и сделают так, что ты не заболеешь.
Это все, что Уитмен мог пообещать мальчику.
– Бейсбол любишь? – спросил он, чтобы поменять тему.
Боб моргнул и не ответил. Может быть, в Атланте у них не было и бейсбола?
Через пару часов Уитмен разбудил Грейс и оставил ее сторожить. Когда он вновь открыл глаза, был рассвет, и розовый свет скользил по крыше вэна.
– Что-нибудь было? – спросил он.
– Мне показалось, что я слышала моторы или что-то еще – там, в деревьях.
Уитмен включил первую передачу, и они тронулись.
* * *
– В задачи комитета входит выслушать как можно больше докладов, – сказал один из сенаторов, и Уинстон не успел заметить, который. Он смотрел на адвоката – того, которого назначили вести его дело. Он понял, что так и не запомнил имя этого человека. Глаза этого человека покрылись туманом, а рот был приоткрыт в гримасе ужаса. Интересно, какой момент Кризиса тот вспоминал.
