— Да, — повторил он, и его рука в кармане сжалась, будто стискивая разводной ключ.
Он первым отвел взгляд. Черная мостовая блестела, убегая куда-то в бесконечность.
— Пойдем, — предложила Сильви.
Когда в потемках пустой улицы уже гулко зазвучали их шаги, он пробормотал:
— Про это наверняка есть в газетах.
— Ты их не читал?
Он помотал головой, и она догадалась, что ему смелости не хватило их купить. В объяснениях не было необходимости. Она знала, что нужна ему, потому он и прибежал к ней. Теперь он ждал, и она понимала это.
— На границах, вероятно, охрана… — задумчиво протянула она. — Пойдем-ка быстрее. В конце улицы освещенная площадь, там должно быть кафе…
Он шел за ней, его руки бессильно повисли. Она размышляла. Не доходя до площади, окруженной сиянием фонарей, она приостановилась:
— Отдай мне часть!
Он передал ей все, что было в одном кармане, — примерно половину добычи. Она спрятала деньги в сумочку, как нельзя более обыденным тоном заметив:
— Французские.
Они подошли к тихому кафе, казавшемуся еще пустыннее из-за двух незанятых бильярдных столов. Хозяин сидел у окна вдвоем с мужчиной апоплексической наружности, хозяйка за кассой вязала крючком.
— Давай зайдем.
Там, внутри, царил такой покой, что им показалось, будто они нарушили гармонию безмятежного домашнего очага. Когда они уселись в глубине зала, по ту сторону бильярда, хозяин со вздохом встал и направился к ним.
— Два кофе, — распорядилась Сильви.
Потому что отныне командовала она. Так получилось само собой. Эли, подняв воротник пальто, смотрел в пол, посыпанный древесными опилками, которые образовали на нем разводы. Он видел, что молодая женщина встала, и даже не спросил себя зачем. А она подошла к столику, где были выставлены газеты, накрученные на деревянные лакированные стержни.
Хозяин обслуживал их в молчании. Кофе капля за каплей вытекал из серебряного фильтра. Апоплексический клиент сморкался, сидя в своем углу.
Сильви, вернувшись на свое место, читала газету. Хрустнула перевернутая страница.
— Положи мне два кусочка сахара…
Он сделал это. И выпил свой кофе. Для приличия.
— Заплати, — обронила она.
Хозяин разглядывал их издали, недоумевая, чего ради они заявились к нему в такой час. Сильви встала. Эли пошел за ней. Выйдя на улицу, она сначала сориентировалась, затем направилась к центру города.
— Ну?
— Контролер дал твое описание. Но он тебя плохо рассмотрел. В основном обратил внимание на желтое пальто…
Эли разом почувствовал себя неуютно в этом пальто, стал тревожно озираться, проверяя, не следит ли за ними кто.
— Он еще сказал, что у тебя иностранный акцент, но какой именно, не уточнил.
Не сбавляя шага, Эли переложил деньги, носовой платок и перочинный ножик в пиджачный карман. Когда проходили мимо ограды пустыря, он остановился, глянул на Сильви:
— Здесь?
— Если его найдут, станет ясно, что ты в Брюсселе. Надо дойти до канала, бросим его туда.
— А где это?
— В другом конце города.
Теперь они вышли на улицу, по которой время от времени проходил трамвай. Он отливал красным, внутри, словно в стеклянной шкатулке, сидели невозмутимые пассажиры.
— Возьмем такси, — заявила Сильви, которой становилось все труднее идти пешком.
— Думаешь, можно?
— Есть идея. Увидишь…
Она подозвала машину и, значительно посмотрев на шофера, произнесла:
— В лес Камбре. И езжайте потише…
Их примут за влюбленных, только и всего. Они сидели неподвижно. В машине было темно, на ходу ее металлический каркас постанывал во всех своих сочленениях. Эли стащил с себя пальто.
— Там есть водоем? — шепнул он.
— Большой пруд. Надо натолкать в карманы камней, чтобы не всплыло…
Должно быть, во всем обширном лесу, чьи высокие деревья медлительно роняли капли со своих ветвей, не было сейчас больше ни единого человеческого существа. Настал момент, когда Сильви постучала в стекло, и такси затормозило.
— Подождите нас несколько минут…
Шофер заколебался, наклонился, пробормотал что-то — слов Эли не расслышал. Когда они отошли подальше, он спросил молодую женщину:
— Что он тебе сказал?
— Предложил нам остаться в машине, а он, мол, пойдет прогуляться…
Улыбки это у них не вызвало. Они искали камни. Ради правдоподобия Сильви держала своего спутника за руку. Вот она нащупала ногой крупный булыжник:
— Подними.
Лес, полный запахов, дышал холодом, Эли трясся в своем сером пиджаке.
— Нужно еще несколько… Да обними же меня! Он наверняка смотрит…
Они шли мимо решетки, ограждающей пруд. Берег был крутой. Эли наклонился, стараясь забросить пальто подальше, Сильви придерживала его за руку. Всплеск вышел слабый, но они испуганно замерли, боясь, что сейчас подоспеет шофер, предположив самоубийство.
Затем они пустились в обратный путь. Эли шел впереди. Молодая женщина успокаивала:
— Не так быстро… Мы мало похожи на влюбленных!
В автомобиле она спросила:
— Замерз?
— Ничего…
Губы у него посинели. Плечи время от времени сотрясала дрожь. К тому же манто Сильви то и дело задевало его холодным промокшим мехом.
— Сейчас ты сделаешь вот что, — едва слышно заговорила женщина. — Сядешь на поезд до Шарлеруа…
Он замотал головой:
— Только не поезд!
Он был по горло сыт железной дорогой. От поездов его тошнило.
— Сядешь на что хочешь и отправишься в Шарлеруа. Улица Лавё, дом 53. Там сдают меблированные комнаты. Одна как раз свободна.
Он удивленно воззрился на нее. Но вопросов не задавал.
— Это мой дом, — просто сказала Сильви. — Скажешь моей матери, что ты от меня. Объяснишь ей, что у себя на родине ты занимался политикой и потому предпочитаешь не регистрироваться в полиции. Заплатишь за три месяца вперед. Тогда мамаша будет помалкивать.
Они уже въезжали в город, и шофер оглянулся, ожидая приказаний.
— В «С пылу, с жару!»! — бросила Сильви.
— Я не могу туда сунуться в таком виде!
— Ты — нет! Но мне-то надо туда вернуться. У меня свидание.
Он не протестовал. Послушный, как дитя, предоставил командовать ей.
Но все же спросил:
